Ты

– Ну, Слава, конечно, не писал этого, но у этого чувака всегда с собой вес, это я точно знаю. Кстати, он должен приехать с минуты на минуту, – ответила она, взглянув на часы.

– А что у него с собой есть-то?

– Трава, полагаю, как всегда.

– А у тебя тот бонг остался? – запив очередную стопку соком, поинтересовался Влад.

– Который с чёрной такой надписью? Нет, его разбил Дима, – ответила Стефани, – но зато есть другой, недавно купила.

Она пошла в спальню и достала из старого темно-коричневого платяного шкафа стеклянный цилиндр с расширением на конце, где был нарисован лист конопли, и маленькой трубочкой сбоку – стандартный бонг, ничего замысловатого, ничего оригинально, но и ничего лишнего. Пойдёт.

– Вот, зацените, – произнесла Стефани, демонстрируя нам своё приобретение.

– Да, неплохо, – взял вдруг слово Артём. – Но, пока Слава не приехал, может, выпьем ещё?

– Базар, братан, – поддержал его Федя.

Мы разлили отраву, разлили сок, немного разлили на стол и продолжили бухать и вести «интеллектуальные» беседы. Разговор шёл довольно бодро, обсуждали всякую дребедень, вроде машин, одежды, работы и прочих интересов стандартных людей. С каждой стопкой мне становилось все менее и менее противно общаться с этими деградантами, всё проще уживаться с маской, и всё ближе я был к постели Стеф.

Но вот, спустя пять тостов с долгими перерывами на болтовню, раздался долгожданный звонок в дверь – это был Слава. Стефани проводила его к столу и познакомила со всеми.

Типичный барыга: худощавый семит с каким-то безумием и одновременно загадочностью в глазах. Он носил чёрный бадлон с узким горлом, заправлял его в мрачно-синие брюки на стандартном ремне и явно знал что-то такое, о чём никто из нас даже не догадывался. Его вечно чуть прищуренные карие глаза с расширенными бог знает от чего зрачками явно что-то затевали. Но при всём при этом выглядел Слава совершенно безобидно, словно маленькая ящерка, выглядывающая из тени. Говорил данный персонаж обрывочно, а смеялся всегда как будто наигранно. В нашей с Артёмом игре он не участвовал, но вёл какую-то свою, одному ему ведомую, в которой, скорее всего, сам себе и был соперником, а победитель наверняка не подразумевался. Да, Слава – типичный барыга.

Позволю себе небольшое отступление – очень уж мне нравится эта тема… Только Петербург – портовый город, достать наркоту здесь проще простого. Даже прогуливаясь по району, изредка проверяя водоотливы и перила, можно найти чью-то закладку[26]. На сленге такой процесс называется «шкуроходство». Одно время я даже хотел торговать травой, но после того, как пару моих хороших знакомых на этом деле поймали, всё желание отпало. Правда, теперь с подобным видом досуга всё стало гораздо сложнее: сайты закрываются, закладки стерегут менты, постоянно делаются контрольные закупки, барыг сдают их покупатели, чтобы отделаться от мусоров штрафом, цены на всё взлетели. Но, что поделаешь, – нет рая на земле, где можно было бы свободно принимать что хочется.

Думаешь, я плохой человек, раз так считаю? Может быть, но мне это нравится. Мне нравится быть порицаемым. Ведь есть и «нормальные люди», и их, поверь, большинство.

В 18 лет они набивают первую татуировку – думают, это делает их взрослыми. В 19 – устраиваются на первую работу – думают, это делает их независимыми. В 20 съезжают от родителей – думают, это делает их свободными. В 23 женятся – думают, это делает их счастливыми. В 25 заводят ребёнка – думают, это делает их значимыми. В 27 получают повышение – думают, это делает их успешными. В 30 решают завести ещё одно «чадо» – думают, это спасёт их брак. В 32 записываются к психологу – думают, это победит их депрессию. В 35 ходят на пикап-тренинги – думают, что не всё ещё потеряно. В 38 проводят отпуск на море – думают, это поможет им забыть об ипотеке и алиментах. В 40 становятся хроническими алкоголиками – думают, это заглушит их боль. В 43 покупают кота – думают, он спасёт их от одиночества. В 45 пропивают последние деньги – думают, перестают быть рабами капитализма. Ну а в 46 они вешаются – думают, это остановит их страдания.