Ты бесишь меня, малыш

Да-а, это серое утро не располагало к праздничным ожиданиям и не дарило никаких надежд. Я чувствовала себя руиной.

Может, на учебу не идти? Что я там сегодня нарисую с таким настроением – разве что повторить шедевр Малевича? Кофе. Мне нужен кофе. Еще одну чашечку, и я перестану гонять в голове все недосказанные Максу слова, поднимусь и пойду… хоть куда-нибудь.

Час спустя я вытащила себя из дома. Точнее, выгнала – когда поняла, что он вот-вот проснется, а я не знаю, как с ним говорить. С верхом особо не поспоришь, с верхом-психологом – тем более. Он умудрялся все так переворачивать, как будто я всегда и во всем была не права. Спокойный такой.

Будет говорить, как с ребенком, объяснять, что день рождения мы все равно отпразднуем – только завтра или на выходных. И аварию в системе водоснабжения БДСМ-клуба он, как владелец, не планировал, так что и злиться-то не на что. Извиняться, получается, тоже не надо. «Просто так получилось, малыш» – я почти это слышала уже в своих ушах. Только я не хотела этого слышать на самом деле. Я хотела злиться на него.

Я имела полное право беситься, как минимум до вечера. И даже трубку брать не буду – пусть не пытается. Пусть чувствует вину, если он вообще что-либо способен чувствовать. Потому что иногда мне кажется, что у психологов все чувства заблокированы. Ну, может, не у всех, но у Макса точно, особенно когда он надевает эту непроницаемую маску, ставит меня на колени и… нет, я же не хотела сейчас об этом думать. Я не хочу его хотеть. Я хочу злиться.

Холод отрезвил – дрожа всем телом в постепенно прогревающейся машине, я снова поняла, что в таком состоянии на учебу мне идти незачем. Разве что к Лори. Поеду к Лори. Хорошо еще снега не было, и машину не пришлось расчищать, да и дороги более-менее чистые. Весь путь займет минут тридцать.

С этими мыслями, уже чуть более оптимистичными, чем сразу после пробуждения на кухонном диване, я стартанула из Максова двора, стараясь не думать о том, что, возможно, не вернусь к нему жить. Только заеду за вещами. И, возможно, я в предпоследний раз стою на этом светофоре, который стал уже родным. В последний раз пересекаю проспект в этом месте, машинально объезжаю вечно обледенелый участок на этом самом перекрестке. Каждый метр пути был «вкатан» за три месяца, и каждый напоминал мне о том, с каким творческим настроением я утром ехала от него на учебу – и с каким нетерпением возвращалась вечером. Тоска… Макс, конечно, удивительный мужчина, таких у меня уже не будет. Но, похоже, он слишком бесчувственный и упрямый. Ох, мы оба слишком упрямы. Мы оба слишком…

Я увидела бампер этого автомобиля слишком поздно. Уже втапливая в пол педаль тормоза, чувствуя, как неприятно по-зимнему хрустит антиблокировочная система под стопой и прокручиваются колеса, я понимала, что не успеваю. О нет. Боже, нет, нет, нет. Только не сегодня. Только не второй раз за последние полгода попасть в аварию. Только… о нет – только не в полицейский автомобиль!

Ужас сковал мое лицо какой-то твердой коркой – я чувствовала его так, словно оно было не совсем мое, пока наблюдала, как обе передние дверцы «Тойоты» с характерными синими полосками одновременно открылись, выпуская наружу двух молодых парней… один из которых был, впрочем, не так молод – не мальчик, взрослый мужик, лет сорока. Черт. Все становилось хуже и хуже с каждой секундой. Глаза какие-то опасные… слишком спокойные, учитывая аварию. Слишком уверенные. С одной стороны, это хорошо, что он спокоен. Или это плохой знак? Знак, что с ним в легкую не договоришься?

От панического страха мое восприятие звука слегка проваливалось – я поняла, что он представился, но не слышала ни слова. Только команду выйти из автомобиля – и я вышла, дрожащими руками открыв дверцу. Потом снова какие-то непонятные слова – и перед глазами уже прибор, в народе называемый алкометр. И я как-то затравленно дышу, хотя и знаю, что бояться нечего – я не пила вчера, несмотря на день рождения. И не понятно, почему этот полицейский так хмурится, изучая показания. И почему так смотрит на напарника, а потом снова кивает на меня, и в руках мальчишки по какой-то неизвестной мне причине появляются наручники.

– Пого… дите… что происходит? – догадалась спросить я, словно очнувшись, но было поздно: меня прижали к борту автомобиля и сковали запястья – единственное облегчение, что спереди. Но все же… какого черта?

– Пройдемте, уважаемая, – сухо выцедил тот, кто помоложе, и повел под локоть к их автомобилю. И как-то странно фыркнул, словно с трудом сдерживал смех.

– Я не пьяная. Я не пьяная! – заорала я внезапно, когда через пару шагов меня затрясло от ужаса. Мне доводилось слышать о таких случаях, читала в сети, но даже вообразить не могла, что такое может случиться со мной прямо среди белого дня. Это же чистейший произвол – меня подставили. Они нарочно сбили показания этого прибора. И теперь хотят сделать что-то плохое со мной… они будут требовать деньги или… мне надо позвонить. Мне надо позвонить Максу.