Ты будешь моим...

— Приехали, – выдернул меня из размышлений голос мужа. Перевела взгляд на уже знакомый дом. Никак не могла собраться с духом, открыть дверь и выйти уже. – Нель, – взял меня за руку любимый, – ничего не бойся. Я с тобой.

Кивнула рассеяно и решительно вышла из машины. Говорят, наш мозг четко фиксирует позитивные и негативные эмоции, ассоциируемые с конкретными местами, и стоит их увидеть, даже на картинке, внутренняя память сразу подкидывает воспоминание, окрашивая ощущения в хорошие или плохие оттенки. Мне тут было плохо. Нервная система протестовала против этого двора, дома и самой встречи. Но я взрослый человек, поэтому порой приходилось идти наперекор своим желаниям и сигналам мозга, когда это было необходимо.

Передо мною та же дверь... Краска вновь причиняла боль при стуке... Невольно прислонилась к деревянному старому изделию и прислушалась. Осторожные шаги и ее голос:— Кто? – в этот раз мать не открыла сразу. Так же легко не получится увидеть ее...

— Это я – Нейла, – робко проговорила, отстраняясь от двери и страшась, что она прогонит. Мама медлила, будто борясь с собой или решая, нужно ли ей это.Щелчок, и она открыла. Так же куталась в шаль, глаза такие же грустные и, кажется, Надия ещё похудела, хотя куда больше? И так косточки на ключице слишком выпирали из-за худобы.

— Ты...

— Я хотела извиниться за свое поведение, – опережая её, нервно произнесла, не зная, за что зацепиться взглядом, от волнения не решаясь смотреть на мать. – Мне не стоило говорить те слова в прошлый раз. Просто... Было очень больно от твоего равнодушия и слов. Ты была нужна мне... Маленькой я представляла тебя, придумывая, что ты уехала куда-то далеко, но обязательно вернёшься. Мечтала, как обнимешь меня, погладишь или поругаешь за какую-то провинность. Но больше всего хотела услышать твой голос… – слезы текли по щекам, голос дрожал. Рассматривая трещины на полу, упорно продолжала, – как ты поешь колыбельную или что-то рассказываешь мне. Со временем перестала тешить себя напрасными надеждами. А потом... Там у светлых, когда мне рассказали, что ты жива... Я так обрадовалась, что ... Что ребенок во мне всё-таки увидит тебя и услышит... Я ни в чем не виновата. Это не я тебя обидела... Я всего лишь лежала в своей кроватке и даже не представляла, что натворили вы с отцом...

— Хватит! – вскрикнула Надия, но голос ее надорвался. – Прошу тебя, хватит, – она всхлипнула, почти повиснув на ручке двери. – Не надо, Ней...ла... Я миллион раз пожалела о своем поступке. Ненавидела себя и медленно тут умирала... Не имея возможности подержать тебя, поцеловать, дотронуться до пухлых детских щечек... Не видя твои первые шаги и не слыша твоего звонкого голосочка...

— Почему, мам? – болезненный горький ком душил, сердце обливалось кровью от ее слов, от ее материнских откровений.

— Прости меня, – закрывая лицо руками, по-детски громко и жалко разрыдалась Надия, её плечи подрагивали, она была такой одинокой и несчастной все эти годы ...

Плюнув на всё, переступила порог и обняла её. Маленького, гордого воробушка... Свою маму...

Разговор с мамой, знакомство с зятем и переезд

Мы сидели на той же маленькой кухне, только теперь не напротив друг друга, а рядом. Мама держала мою ладонь в своих натруженных и немного шершавых ручках. Глаза наши покраснели и опухли от слёз, никак не получалось остановить этот бесконечный поток из глаз. Но несмотря на это, на душе стало легче... С нее сняли тот груз, что ненавязчиво, но постоянно давил. Напоминал о себе и мешал быть целостной, а может, даже полноценной в моральном плане.

— Прости меня... – уже в который раз подавленно шептала мама, поглаживая мою руку, она неотрывно и очень внимательно меня рассматривала, будто стараясь запомнить каждую чёрточку, видимо, боясь, что могу исчезнуть, испариться, оставить ее одну. Глупенькая. Я теперь никогда больше ее не потеряю. – Я так виновата перед тобой...

— Расскажи мне, пожалуйста? – с мольбой в осипшем голосе попросила Надию. Она торопливо и нервно кивнула и, закусив губу, робко начала свою интерпретацию событий прошлого. Глаза мама отвела и, словно углубившись в воспоминания, взгляд её застыл на одном месте.

— Я очень любила Радгара, – уныло и устало произнесла Надия. – Как же сильно я его любила... Меня накрыло этим чувством с головой. Было абсолютно всё равно, что он демон, враг, тот с кем мне следовало бороться и кого положено было ненавидеть... Шла наперекор всем: родителям, обществу, совету... Сама выбрала отказаться от крыльев и своего предназначения, так и не познав, что это такое. Но ни капли не колебалась и не сомневалась, – она облизала пересохшие губы и продолжила. – Мама так плакала, отец пугал изгнанием и карой, что последует за моим, как им казалось, необдуманным поступком. Брат... Он обнял меня и посоветовал слушать своё сердце. Поддержал, убеждая, что, невзирая на любые невзгоды, так и останусь его младшей сестрёнкой.