Ты будешь моим

Что, если он не захочет меня в таком состоянии? Что, если наши отношения не выдержат этого испытания?

Что, если мы достаточно сильны, чтобы любить друг друга, но на то, чтобы любить кого-либо еще, у нас сил не хватит?

Что, если мы просто к этому не готовы?

Наши глаза встретились. Он изучал мою реакцию, а я смотрела на него в полном отчаянии. Можно было ожидать от него тысячу разных эмоций, но, вглядываясь в его лицо, я поняла, что вижу вовсе не то, что ожидала. Он был доволен до невозможности. Глаза его сияли, как в минуту сексуального возбуждения, но это была жажда чего-то совсем иного. На его щеках вновь появились ямочки, и он рассмеялся – выражение абсолютного счастья на его лице вспыхнуло, словно яркая радуга на небе.

– Иди ко мне. – Он подхватил меня на руки и поднял с пола, так что мой живот оказался прямо у его лица, и он запечатлел на нем смачный поцелуй. Я взвизгнула, когда он сильным движением уложил меня на постель и навис надо мной.

При виде этих двух ямочек на покрытых легкой щетиной щеках я пришла в дикий восторг и громко рассмеялась.

– Ты просто безумец какой-то! Ты, наверное, единственный мужчина на свете, который, узнав, что его девушка беременна, швыряет ее на постель.

– Для тебя я и есть единственный мужчина на свете, – произнес он.

– Хорошо, но только не говори моему папе, что я так быстро согласилась с твоим высказыванием. – Я потерла его плечи, а он обхватил мое лицо ладонями и лег на меня. И если раньше мне казалось, что он выглядит вполне довольным собой и даже преисполнен гордости, то сейчас я еще больше в этом убедилась.

– Брук Думас ждет от меня ребенка, – с лукавым видом произнес он. Волосы его торчали в разные стороны, и я запустила в них руку и начала накручивать на пальцы. По всему телу пробежала волна радости.

– У меня кружится голова. Поцелуй меня. – Он опустил голову, и наши языки переплелись, от чего у меня возбудились все вкусовые рецепторы. Он оторвался от меня и провел одним согнутым пальцем по щеке.

– Путь он будет похож на тебя.

– Но его подарил мне ты.

– Нет, это ты мне его подарила.

– Ну, хорошо. Мы с тобой оба такие щедрые.

Его смех звучал так чудесно. Он перекатился на бок, обхватил меня руками и начал осыпать поцелуями.

– Ты принадлежишь мне вся – от макушки до пяточек твоих маленьких ножек.

Он продолжал ласкать мое лицо покрытыми мозолями пальцами, целовал мои веки.

– Даже и не думай снова меня бросить, я все равно тебя найду и привяжу к себе, и ты будешь всегда спать и есть со мной, слышишь, Брук Думас?

Мои чувствительные соски еще больше затвердели под тканью бюстгалтера, и я лишь кивнула, не в силах даже дышать. Черт, мне нравится, когда в нем проявляются собственнические инстинкты, – а они многократно усиливаются, когда он находится в маниакальной стадии. Промежность моя стала влажной.

– Я каждой клеточкой своего тела знаю, что принадлежу тебе, – уверила я его и, взяв его ладонь, приложила к сердцу.

Он крепко сжал челюсти, и в его глазах промелькнуло такое первобытное выражение, когда он обхватил пальцами мою грудь. Мы принялись целоваться, сначала страстно, а потом все более и более нежно.

Мы еще теснее прижались друг к другу, телесный контакт нам был нужен, как воздух.

– Я с ума схожу по тебе, – прошептал он в мое ухо и втянул в себя запах моих волос. Я прижалась к нему и едва слышно выдохнула:

– Я так тебя люблю.

Реми выглядел крайне удовлетворенным, словно подарил мне несколько оргазмов подряд. Он перевернул меня и уложил так, чтобы держаться за мой живот, нюхая мою шею. Голова моя кружилась от счастья, я представила, как бегает маленький Реми, такой неуклюжий, спотыкающийся, как все малыши, и, накрыв ладонью его руку, позволила моему льву гладить мой живот.

Глава 7. Город Грехов

Мы находились в Городе Грехов, и глаза Реми уже не черные – наутро, после того, как он узнал, что мы ждем малыша, он проснулся с ярко-голубыми глазами. Мы. Ждем. Малыша. В ту ночь мы совсем не спали. Реми был все время возбужден и без конца занимался со мной любовью.

На следующий день, хоть и невыспавшиеся, но удовлетворенные ночью любви, мы отправились к доктору, который избавил меня от предохраняющей капсулы в руке. Он весьма тактично напомнил мне, что эту штуку следует менять каждые пять лет. Я же ходила с ней пять с половиной и, к своему великому стыду, признала, что была настолько глупа, что совершенно потеряла счет времени, а сама уверяла Реми, что предохранялась.

Но потом я поймала взгляд его искрящихся голубых глаз, полных гордости и лукавства, и у меня промелькнула мысль – уж не считает ли он, что я сделала это намеренно.

– Между прочим, никто не мешал тебе использовать презервативы, – прошептала я обиженно.

– С тобой? – Он фыркнул и ткнул меня пальцем в ребра. – Ты принадлежишь мне.