Ты будешь страдать, дорогая

Обеденная зала выглядела чересчур старомодно, все в ней, казалось, сохранилось еще со времен феодализма. Над роскошно сервированным столом пылали свечи в массивных люстрах из витого железа. Хрусталь переливался мириадами ярких бликов. Столовое серебро, тяжелое, старинное, казалось бесценным музейным экспонатом, как и великолепный фарфор. В центре стола высился невероятных размеров канделябр с танцующими среди дюжины свечей нимфами. Широкие вазы с нежно-кремовыми орхидеями были расставлены между приборами и бокалами. Джемма пожалела, что ее нервное состояние не дает ей возможности по достоинству оценить все это великолепное убранство.

Агустин дожидался их появления — у кресла во главе стола.

— Сюда, Джемма, — указал он на место слева от себя. — Фелипе, ты не поговоришь с Бьянкой? Я не стану терпеть опоздания. Мы ужинаем в девять, и ей это прекрасно известно.

— Сам с ней говори, — огрызнулся Фелипе, усаживаясь справа от Агустина, рядом с тем стулом, который, без сомнения, предназначался для Бьянки. — Она твоя гостья, а не моя.

У Джеммы сердце замерло в груди, она стрельнула в мужчин беспокойным взглядом. Агустин скрыл свой гнев, его выдали лишь стиснутые челюсти. Джемма не могла поверить, что Фелипе позволяет себе такой грубый тон по отношению к своему боссу, не могла поверить, что Агустин в ответ не разносит того в пух и прах, не могла поверить, что кузина Фелипе — гостья Агустина!

— Где вы учились? — неожиданно поинтересовался Агустин, когда Мария начала разносить первое блюдо — холодный суп белого цвета с плавающими в нем виноградинами, от которого исходил аромат чеснока и миндаля.

— Голдсмитский… — вырвалось у нее прежде, чем она что-либо сообразила. В этом колледже изящных искусств училась и ее мама. Помнит ли Агустин? За шесть месяцев, что они были вместе, он, наверное, узнал о ней абсолютно все. Она взглянула ему в лицо, заметила на виске пульсирующую жилку, но не смогла бы поклясться, что это не работа ее собственного воображения. — После окончания колледжа, — продолжала Джемма, — я брала частные уроки у Сайруса Пейджета. Он известен в Европе…

— Королевская Академия, — пробормотал Агустин, принимаясь за суп. — У вас был прекрасный учитель.

Сердце Джеммы ускорило свой бег. Он немало осведомлен о мире искусства.

— Да, самый лучший.

— Вы, должно быть, талантливы, раз он принял вас под свое крылышко.

— Так оно и есть! — ответил за нее Фелипе. — Я бы не настаивал именно на ее приглашении, если бы не знал, что в целом мире лишь она одна способна из чего угодно сделать конфетку.

Джемма оцепенела, опустив взгляд в тарелку с супом. Уж сейчас-то Агустин точно взовьется до небес! Однако и это оскорбление осталось без последствий. Растерялся? Джемма так точно растерялась.

Следующее блюдо, «chipi chipi», как назвал его Фелипе, оказалось густым соусом с крошечными моллюсками. Джемма терпеть не могла моллюсков, но вежливость не позволила ей отказаться. Она осторожно попробовала, обнаружила, что вкус не так уж и плох, и умудрилась полностью разделаться с блюдом, пока Агустин с Фелипе обсуждали достоинства орхидей, украшавших стол.

Пригубив вино — восхитительное калифорнийское шардоне, — Джемма подняла глаза и поймала изучающий взгляд Агустина.

Ужасная мысль, что он обо всем догадался, молнией промелькнула у нее в голове. Она уверилась в своей догадке, когда Фелипе отвернулся, чтобы похвалить Марию за прекрасное блюдо, а Агустин тихо произнес:

— У вас чудесные волосы.

Волосы ей достались от матери. Но нет, невероятно, чтобы он как-то связал ее с мамой. Интересно, подумала Джемма, что бы он сказал, если бы она вдруг встала и провозгласила: «Я ваша дочь, о которой вы ничего не знали». О Боже, это даже не смешно. Она сделала еще один глоток из бокала.

— Благодарю, — прошептала она, принимая комплимент. Ей почему-то показалось, что это было сказано искренне, а не из желания пофлиртовать. Вот был бы ужас!

Мария уже собиралась разносить мясо под маринадом, когда в комнату впорхнула Бьянка, возвестив о своем прибытии громким цоканьем каблучков.

Все обратили на нее свои взгляды: Фелипе — сдержанный, Агустин — гневный, Джемма — выжидательный.

Бьянка была так же красива, как и запомнилась Джемме после их первой встречи. Прелестное лицо, обрамленное черной копной кудрявых волос. Безупречно сшитое белое платье из тонкого хлопка с низким вырезом выглядело откровенно сексуальным.

Со смешком на ярко накрашенных губах и без единого слова извинения она обхватила Агустина за шею и крепко обняла.

Агустин, не проявив ни капли удовольствия, избавился от ее рук, как избавляются от слишком тугого галстука.

— Когда ты научишься хорошим манерам, Бьянка?..

Она даже и бровью не повела в ответ на замечание Агустина и, подлетев к Фелипе, прижалась к его губам поцелуем.

— Бьянка! — взревел Агустин. На сей раз она отреагировала, сердито надув губки.