Ты будешь умолять

— Привет, — низкий голос вливается в пространство вокруг очень гармонично и из-за шума дождя он звучит как-то уютно. А может, все дело в атмосфере салона, заполнившейся терпким одеколоном, от которого я сделала лишний вдох, настолько пленительным был запах: чисто мужской, древесный с нотками свежести. — Ты Ангелина?

Киваю, мысленно порадовавшись, что мой новый знакомый не стал издеваться и назвал своему другу мое настоящее имя, а не прозвище, которое эта наглая морда мне дал.

— А ты Рустам? — надо признать это имя гораздо больше подходит именно этому мужчине, не знаю почему, но оно идеально вписывается в его образ: огромные широкие плечи, черные как смоль волосы, щетина покрывающая квадратный волевой подбородок, нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза, обрамленные черными ресницами за которые каждая девушка готова убить. Одним словом — Рустам — идеальный образец мужественности. Но рядом с ним я чувствую себя абсолютно спокойной, ни капельки волнения и ни грамма внутреннего тремора, не смотря на его габариты, я не ощущаю никакой опасности. Он не волнует меня так, как мой новый сосед. — Тебе просили передать.

Протягиваю парню пропуск, он берет его и, повернувшись на сиденье, забрасывает черную спортивную сумку назад.

— Как он? — нотки взволнованности в красивом голосе явно играют в его пользу, и я пожимаю плечами, произнося успокаивающе.

— Идет на поправку. Синяки почти сошли, ножевое не воспалилось, думаю через недельку и от пореза не останется следа. — И у него не будет повода оставаться у меня… — Все в порядке.

Инстинктивно касаюсь плеча собеседника, слегка сжимая. И невольно ощущаю мощь, кроющуюся за этой стальной мужественностью.

— Повезло, что ты оказалась рядом, — Рустам берется за ручку, но на секунду задерживается. — Ты спасла жизнь моему другу, так что теперь я твой должник.

Хочу возразить, но он покидает машину, не дав мне возможности отмахнуться от этого подвига.

Не знаю, правильно ли сделала, что не стала спрашивать имени своего соседа, ведь я могла узнать все прямо сейчас, но отчего-то не хочу откровенничать с Рустамом.

Дорога до дома занимает больше времени из-за проливного дождя, и я напряженно вглядываюсь в лобовое, неестественно выпрямив спину, потому что иначе не буду видеть дальше капота. Дворники едва справляются, и к тому моменту когда я въезжаю на парковку спина уже ноет от напряжения, а руки вросли в руль мертвой хваткой, но мне удалось доехать и не убиться.

Хотя тогда свадьбы бы точно не было…

Невесело ухмыляюсь своим мыслям и глушу мотор, задумчиво глядя на дверь подъезда.

Потеря девственности теперь уже не кажется такой хорошей идеей, но за неимением других, понимаю что и она может сойти.

Да, придется решиться на этот шаг, но ведь тогда меня освободят от нежелательного брака, а это значит что я наконец смогу зажить обычной жизнью. Отец будет сердиться, но ему придется смириться рано или поздно, ведь как бы там ни было я его единственная дочь. Может быть он со временем поймет как глупо поступал заключая эту сделку?

И почему-то на тот момент в моей голове не возникло вопроса, к кому обратиться с деликатной просьбой — лишить меня невинности. Я по умолчанию знала, что могу сделать это со своим новым соседом. Ведь это отличный вариант: он пошел на поправку и справится с этим вполне способен, а потом я просто попрошу его уехать, ведь он почти выздоровел.

Наши отношения на одну ночь отличный вариант, так я решаю и перегнувшись к заднему сиденью подхватываю сумку.

Дождь почти прекратился, по крайней мере перестал так лить, и я выхожу из машины и добегаю до подъезда почти не вымокнув.

Сегодня вечером я сделаю это.

21

— Я хочу, чтобы ты лишил меня девственности, — моя просьба повисает в воздухе, делая его густым и давящим.

Мужской силуэт выделяется черным пятном на бежевых простынях, и в темноте комнаты кажется еще огромнее.

Я сглатываю, но ком так и стоит в горле, не позволяя произнести больше ни слова. Да и к чему разговоры?

Делаю шаг вперед, и пальцы тянутся к шелковому поясу халата. Руки подрагивают, и мне ни сразу удается справиться с ним, и от этого я еще больше начинаю нервничать.

— Зачем ты просишь меня? — густой бархат мужского голоса заставляет меня замереть в паре метров от кровати и крепче вцепиться в нежно розовый шелк. Не вижу в темноте лица собеседника, но мне кажется, что он хмурится, потому что отчетливо слышу нотки неодобрения в его голосе, но мне не хочется анализировать еще и его реакцию на это. Он в этой игре просто пешка, удачно подвернувшаяся под руку.

— Потому что… — мну пояс халата, хотя мне уже давно следует его развязать и снять эту проклятую штуку. — Ты подходишь.