Ты для меня одна

Пьяная ночь стоила мне лишения мужской свободы, в связи с залётом Донателлы. Но, как жена и мать, она оказалась никакая. К возвращению Маруси, я освободился от уз брака, отсудив сына у непутёвой мамаши. Донателла рассказала всему миру какой я тиран, вызвав ажиотаж у охотниц за большим капиталом, и улетела в Арктику спасать белых медведей. Про её любовника, исследователя тех краёв, я уже был наслышан.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — с придыханием говорит Маруся. — Так что лети скорее.

— Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, солнце.

— Мне тоже, — усмехается Маруся. — Я слышала, ты расстался с третьей жёнушкой. О, похоже, я тебя вижу.

— Скоро пойду на посадку.

— Звучит многообещающе! Бегу встречать.

От слов Маруси у меня всё переворачивается внутри.

— Можешь выйти одна?

— Ну… Ну, хорошо, — Маруся наверняка покраснела. Румянец ей к лицу.

Я всегда относился к ней, как к королевской особе, но вот Руслан своими выходками частенько заставлял её щёчки розоветь. Чаще от гнева.

— Спасибо, — бросаю взгляд на корзину свежайших ранункулюсов, привезённых сегодня под заказ. Крупные головки бутонов с розовыми и рыжими лепестками подрагивают от лёгкой вибрации вертолёта. Внешне цветы напоминают пион или розу, только без шипов. Если Маруся любит цветы также, как её мать, то оценит.

К этой встрече я готовился долго. Фрол часто сетовал, что Маруся так и не простила Руслана. Нужно брать девчонку тёпленькой, пока он снова не пустил корни в её сердце. Вчера он, конечно, превзошёл себя. Наша служба безопасности с вечера ходуном ходит, разыскивая тех странных баб.

Думаю, этот случай не добавил романтики во встречу Руслана и Маруси. Он не особо со мной откровенничает на тему их отношений. Осторожничает, хотя как соперника рассматривает лишь в шутку.

Руслан всю жизнь скакал по чужим постелям, а я искренне любил только эту девочку. Может поэтому три моих брака потерпели крушение. Маруся особенная. Леди во всём, как её мать, и харизматична до невозможности, как её отец.

Вертолёт зависает над посадочной площадкой и начинает спуск.

Нас с Марусей разделяет двадцать пять лет, но, в отличии от Руслана с Фролом, я не оброс бородой, как чёрт ватой, и не считаю зазорным пользовать все чудеса лазерной косметологии. Больше тридцати лет мне никто не даёт. Руслан прикалывается надо мной, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Маруся! Она стоит на вертолётной площадке, задрав голову, в джинсовых шортиках и алом топике. Её тёмные волосы развиваются на ветру, нагоняемому лопастями вертолёта. Небеса, как же девочка расцвела!

Выпрыгиваю из кабины, сжимая вспотевшими от волнения ладонями корзину цветов и бегу к Марусе с улыбкой от уха до уха.

— Привет, родная, — роняю корзину, подхватываю Марусю и кружу с ней по поляне. — Как же я скучал по тебе.

Маруся хохочет, болтая ногами и обнимает меня, когда я возвращаю её на землю. Целую разрумянившееся щёки и, взяв худенькое лицо в ладони, впервые в жизни прижимаюсь к Марусиным губам. В серо-голубых глазах нарастает растерянность. Сдадим немного назад. Я отпускаю Марусю, хватаю корзину с цветами и вручаю ей.

— Для самой прекрасной девушки!

* * *

Маруся

— Спасибо, Дим! — я стою, обнимая корзину, с сотней нежнейших бутонов, и с изумлением смотрю на друга отца. — Мне давно никто не дарил цветов… Ты совсем не меняешься…

— Зато ты всё прекрасней с каждым днём, — в его синих глазах прыгают озорные бесенята.

— Серьёзно, — зарываюсь носом в душистые лепестки, смущённая Диминым напором. — Я только сейчас поняла, что ты такой же, как и много лет назад.

— Маруськин, у меня до встречи с твоим отцом ещё уйма времени! Давай сбежим? — Дима поправляет растрепавшиеся тёмные вихры. Их тоже не стало меньше.

— Куда?

Дима хватает меня за руку:

— К облакам! Ты мне веришь?

— Не было повода не доверять…

— Тогда бежим!

— Бежим! — пожимаю я плечами. — Только персонайзер из дома возьму.

— Забей!

С Димой нас связывает нежная дружба, и я не вижу ничего зазорного в нашей прогулке. Заодно узнаю, что он вообще думает про Мэл. Надеюсь, она ещё не материт меня папиным трёхэтажным. Сёстры сейчас наблюдают за нами из мансарды. С Димой всегда всё просто. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь на него обижалась.

Мы с Димой забираемся в кабину вертолёта, и я ощущаю давно забытое волнение. Но мне кажется, сердце моё забилось сильнее не только от предвкушения полёта. Впервые, вернувшись домой, мне не нужно думать ни о чём. Дима надевает наушники и жмёт кнопку «старт».