Ты для меня одна

— Ты красиво придумала, — обвожу пальцем вокруг вензеля. — Только мне хотелось бы видеть здесь другие буквы. Ты ведь возьмёшь мою фамилию?

— Так там и есть буква твоей фамилии, — Маруся подходит ко мне и тычет в буквы. — МГ — Молодцовы-Горины. Волк и медведь — это вы с папой.

— Вот я дундук, — грудь мою распирает от восторга. — Точно! Обожаю тебя!

— Можешь уже начинать, — Маруся встаёт передо мной, опустив руки и закусив губу.

— Что начинать? — теряюсь я, как мальчик.

Отвлёкся с этими вензелями от более серьёзных дум.

— Обожать меня, — вздыхает Маруся и скидывает с себя полотенце.

Глава 19

Фрол

— Прекрасная пленница, — вхожу в опочивальню и скидываю мантию с плеч. — Заходи и ничего не бойся. Я тебя не обижу. Слово короля.

Дева торопливо переступает порог комнаты, стыдливо опустив глаза в пол и втянув голову в плечи. Простая хлопковая рубашка её перепачкана кровью убитого мною дракона.

— Поможешь мне раздеться? — сажусь на постель и вытягиваю ноги в огромных сапогах. Дева покорно опускается на колени и стягивает их с меня. — Люди говорят, что ты колдунья. За это тебя герцог заточил в башню?

— Разве колдунью можно заточить в башне, — поднимает на меня дева огромные серые глаза полные слёз. — Я такая же как все, господин.

— Была ли ты когда-нибудь с мужчиной? — склоняюсь к ней, обхватывая худенькие плечи мозолистыми ладонями. — Знаешь ли как угождать в постели?

Слеза оставляет блестящий след на белоснежной щеке девы, и она, покачав головой, торопливо вытирает её.

— Как зовут тебя, милое дитя?

— Марго.

— Не плачь, — покровительственно глажу склонённую передо мной Марго по белокурым локонам. — Ты ладная, а волосы — будто шёлк. Тебе говорили, что ты красива?

Я помогаю ей подняться. Она стоит передо мной, безвольно опустив руки.

— Красота — моё проклятье, — едва слышно шепчет она.

— Глупое дитя! Твои прелести самый лучший дар, что могли дать тебе боги! Сними с себя рубаху. Дай посмотреть на тебя.

— Я никогда не делала этого при мужчине, господин.

Поднимаюсь с постели и беру Марго за подбородок.

— Мои руки до сих пор в крови. Пока я смываю её, разденься донага и согрей мне постель своим телом. Поняла меня?

Марго обхватывает плечи руками и отступает.

— Да, господин.

— И ничего не бойся, — погладив её по щеке, отхожу за ширму, избавляюсь от одежды и забираюсь в дубовую бочку с горячей водой.

Предвкушая ночь любви с девственницей, спасённой от поруганья, прислушиваюсь к повисшей в опочивальне тишине. Лишь слышна в углу песнь сверчка и потрескиванье тлеющих дров в камине. Чу! Тихий вздох, скрип половицы и шорох снимаемой рубахи. Загребаю воду руками и пригоршнями бросаю себе на грудь. Мочалом смываю с себя пот и кровь. От одной мысли о прелестях Марго твердеет член, и в жилах закипает кровь. Выбираюсь из бочки, вытираюсь льняной простынёй. Выхожу из-за ширмы и замираю. Полумрак едва разгоняет пламя оплывших свечей. Марго лежит на постели, поверх одеяла и, опустив глаза на мою стать, закрывает лицо ладонями.

— Покажи мне себя, красавица, — стою возле кровати, поглаживая бороду. — Подними руки и разведи ноги в стороны.

— Так господин? — Марго закидывает руки за голову, и её фарфоровые грудки с темнеющими сосцами испуганно вздымаются. Она совершенна в своей красоте. Живот подрагивает, а лобок, без единой волосинки, белеет между покорно разведённых длинных стройных ног и манит прикоснуться к нему губами. Лишь слёзы и испуг, застывшие в глазах Марго печалят меня.

— Не плачь, — хриплю я, вытягиваясь рядом с ней. Ладонью, дрожащей от желания, сминаю грудь Марго. — Я не сделаю больно. Не могу налюбоваться тобой. Да ты замёрзла вся.

Оглаживаю её от подмышек до бёдер, ласкаю мягкий живот, накрываю своим телом.

— Ладная моя девочка, — шепчу и касаюсь языком её искусанных губ. — Ты пахнешь лугом и солнышком. Цветочек мой аленький.

Прерывистое дыхание Марго выравнивается, слёзы высыхают на щеках.

— Ты больше не боишься меня? — покрываю поцелуями, её тело и задыхаюсь от гнева, увидев печать позора на нежной коже плеча. — Герцог заклеймил тебя? За колдовство у нас сжигают на костре, но не портят шкуру.

— Я сказала ему, что больна дурной болезнью, чтобы он не тронул меня, — Марго прижимается ко мне всем телом. — Но я чиста, господин.

— Я верю, верю дитя моё, — по очереди щекочу языком острые вершинки её груди. — А мне ты готова отдать себя до капли?

— Мне страшно! Слишком много боли я вытерпела от людей, — Марго царапает мне острыми ноготками кожу.

— Тебе понравится то, что я буду делать с тобой, милая, — спускаюсь ниже и целую маленький пупочек.

— Страх не отпускает меня, — вздрагивает Марго.

— А где прячется твой страх? Скажи своему королю.

— Внизу живота.

— Скоро я поселю там удовольствие, — касаюсь пальцами бархатистой кожи нежного лона. — Чтобы тебе не было сильно больно, согни ноги в коленях.

Марго слушается, и я прижимаюсь губами к нежному бутону между дрожащих бёдер.

— Как ты восхитительно пахнешь, мой полевой цветочек, — играюсь губами с бугорком. Он твердеет на глазах, а складочки набухают и раскрывают лоно.