Ты думал, что я слабая...

За эти дни я столько съела рыбы, что запасы фосфора в организме хватило бы на год вперёд. И снова на столе, которым нас встречала администрация поселка, главным блюдом была рыба, которую я уплетала с удовольствием. И опять же, знакомые мужчины, интересующиеся делами моего вроде как свёкра.

— И всех этих людей пришлось дергать из-за меня.

— А ты думаешь, я детей не хочу? — заявил Захар на мои стенания.

— Ты бы мог найти себе здоровую женщину, а не возиться со мной, — продолжала делиться я своими переживаниями.

— Мог. Но я с тобой, поэтому у тебя даже мыслей таких не должно возникать, а иначе я просто тебя заброшу в какую-нибудь глухой поселок и заберу только когда ты перестанешь страдать дурью.

То ли слова возымели действие, то ли этот волшебный поцелуй в висок, который был коронным у Ольшанского, я расслабилась.

А дальше нас ждал ещё один перелет. Пока Служба спасения перевозила гуманитарную помощь, мы под шумок стали пассажирами авиатранспорта. На этот раз рано утром мы приземлились в крохотном поселке далеко от Жиганска. Именно из таких вот поселений и состояло основное население улуса. При температуре тринадцать градусов я просто срослась со своей курткой, когда местная ребятня носилась вокруг нас в футболках, играя в подобие наших «салок». Почему-то здесь эти погодные условия мне было переносить тяжелее. Темир всё это время следовавший за нами молчаливой тенью, тут вдруг ожил в общении с местным населением. Местный язык я не понимала, зато Захар почти с легкостью оперировал им, посвящая в детали диалога и меня. Балаган Шамана, к которому мы направлялись, стоял далеко от поселения.

— Алиса? — из толпы вышла женщина, высокая, тонкая как тростиночка. Она говорила на русском, поэтому я могла ее понять. Только не пойму, откуда она меня знала.

— Идем, он тебя ждёт, — объявила она, взяв меня за руку. — Я Айты, внучка шамана.

— А откуда ты меня знаешь? — поинтересовалась я у женщины, пока она легко обходила кочки, тогда как я спотыкалась и начинала злиться.

— Дед сказал, что ты должна прилететь. Ты не бойся, он человек странный, но он сказал, что поможет тебе.

— Почему? Захар мне говорил, что он не за каждого берется.

— Этого уже нам не понять, по какому принципу выбирает он людей, нуждающихся в помощи.

Мне женщина казалась чуть ли не божеством со своими раскосыми глазами, светлой обветренной кожей, темными смоляными волосами. Осанка ее была горделивая, тогда как взгляд обволакивал каким-то теплом. Говорила она мягко, певуче, хотелось ее слушать.

— Я помню твоего мужа, — Заявила Айты.

— Он мне не муж.

— Если вы не получили документы перед государством, это не значит, что он тебе не муж. Вам благоволят духи.

— Ты тоже…

— Нет, — усмехнулась она, — я, конечно, и обладаю хорошей интуицией, но дара не получила. У нас он передается по мужской линии, и дедушка говорит, что мой сын должен его унаследовать.

— У тебя есть сын?

— Еще нет. Я вышла замуж в начале весны, мы живём в Верхоянске. Но я не могу надолго оставлять дедушку. Муж позволяет мне находится в поселении, пока он в командировке, чтобы я не скучала.

— Это здорово.

И так, передо мной появился балаган, окутанный оленьими шкурами, по форме напоминающий казахскую юрту.

— Иди, — улыбнулась женщина. — И ничего не бойся, ты сильная.

Преодолевая навалившуюся вдруг усталость и волнение, я двинулась вперед, утопая во мраке жилища. Глаза к нему привыкли не сразу, а потом уже я смогла отчётливо разглядеть пучки трав, развешанных вдоль стены, очаг посредине, где горел огонь, а дым поднимаясь вверх, уходил в круглое отверстие на самой макушке балагана. У огня сидел старик, одетый в шубу, правда принадлежность меха какому-то зверю не стала отгадывать. На голове у него был убор, увешанный бусами из камней и костей.

Скорее всего, кости принадлежали животным, не думаю, что украшения делали из человеческих. В полумраке разглядеть его лица толком я не смогла, зато пряди седых волос отчетливо просматривались под скупыми пучками света, падающим сверху. Он указал мне на пол, устланный коврами, и я повинуясь указаниям, уселась напротив.