Ты — его фетиш (СИ)

Пуговица на джинсах сама выпрыгивает из петли — ты тянешь джинсы вниз, спуская их по бёдрам. В голове оглушающе тихо, мыслей ноль, только желание сделать хорошо, чтобы ему понравилось. Не тешишь себя надеждами о любви с первого взгляда, Ким Тэхен предложил, а ты согласилась, и не время теперь вспоминать о скромности. Поэтому даёшь пару секунд на оценку масштаба, скрытого бельём, выдыхаешь и освобождаешь член из ткани.

Щедрость Господа Боженьки ослепляет. Почему он такой большой, корейцы же мелкие? Ты обхватываешь его рукой, очумевшая донельзя, он твёрдый, упругий, тычется доверчиво в ладонь. Парень шипит от твоих чувствительных касаний. А у тебя задача крайне осложнилась, ведь с этим добром надо справиться, а еще… Тэхен… эм… кудрявый.

Ты не любишь волосы в паху. Не любишь. Не любила. До этого момента.

Вообще-то это выглядит. Гордо. Нарочитая мужественность и маскулинность айдола, по зову службы обязанному быть юным и гладким. И парень выглядит гордым собой, он явно доволен произведенным впечатлением, усмехается пошло и тоже не торопится переходить к активным действиям. Запускает пальцы в пряди твоих волос, отводит их назад. Открывает своему взгляду уши, линию челюсти, шею, сейчас красную от волнения и желания.

— Лиля… красивое имя… — шепчет он и трогает твой рот. — И губы красивые, не шучу, у меня фетиш на такие губы…

От его голоса, шепота хочется стонать, хочется запустить руку в джинсы, туда, где скапливается желание. Ты переступаешь коленями по твёрдому полу и ловишь его пальцы губами. Крышу сносит моментально, ощущение его пальцев на языке коротит по каждому нерву. Такие изящные, сильные. Вкусные. Трогаешь кончик пальца языком и берешь глубже, имитируешь знакомые движения. Тэхён стонет в голос, второй рукой вцепляется крепче в твои волосы на макушке, словно ноги его не держат. Не больно, но крепко, помогая и направляя. И тебя несёт дальше по волнам похоти, недостаток опыта восполняешь пылкостью и фантазией. Отпускаешь себя, ведь это какая-то параллельная реальность, скоро наверно, вернешься, а сейчас сделаешь всё и даже больше.

Руки не останавливаются, гладят член по всей длине, от основания, до выпуклой фигурной головки. Проходишься кулаком, трогаешь влажные кудряшки, но чего-то не хватает. Ты снова поднимаешь глаза, выпускаешь пальцы изо рта, и уже не стесняясь, проводишь языком по собственной ладони. Скулы айдола цветут смуглым румянцем, бедра мелко дергаются, руки лихорадочно гладят тебя по щекам, обхватывают шею и возвращаются обратно в волосы, путая их.

— Кожа нежная, словно бархат, красивая, как цветок… — бормочет Тэхен, удивительно, что всё еще по-английски, раз ты его понимаешь. — Давай, детка… — ахает он, когда ты проходишься скользким кулаком по упругому стволу. А потом склоняешься ниже и лижешь языком показавшуюся из обхвата головку.

Даже не сомневалась, и здесь Тэхен сногсшибательно вкусный: солоноватый, терпкий, крепкий, как дорогой алкоголь. И так же сносит с ног. Его низкие стоны подкидывают тебя в облака. Ты лижешь еще, увереннее, помогаешь себе рукой, пробуешь брать глубже. Смыкаешь губы вокруг каменного члена — стараешься, борешься с рефлексом, ведь крупная головка так тяжело, солидно ложится на язык, скользит до горла по нежной внутренности рта и обратно.

— Стой, стой, покажи мне… — хрипит Ким и аккуратно тащит член наружу, водит навершием по твоему горящему рту. Ныряет неглубоко и снова протягивает меж губ. Ты игриво их круглишь, ловишь касания языком, слизываешь капли предэякулята.

— Ещё хочу, дай… — капризно улыбаешься, когда вдруг понимаешь, что парень растягивает удовольствие. Он что, никуда не торопится? Солнце опустилось ниже окна и не освещает подсобку, людской шум тоже не доносится через хлипкую дверь. Тишина такая, словно они в здании одни. Неужели у мировой звезды столько свободного времени?

Тэхен сипло усмехается и заправляет ствол тебе за щеку, шипит, когда зубами нечаянно задеваешь его. Гладит пальцами образовавшуюся выпуклость и опять вытягивает, играя твоим ртом. Ты покладисто позволяешь собою пользоваться, только моргаешь на каждый низкий вздох. В трусах давным давно позорно мокро.

— Твои губы на члене сводят меня с ума, — оправдывается он, и наконец-то, удовлетворяет твою просьбу.