Ты есть у меня

«Мерзавец, мерзавец, – повторяла про себя Маша. – Я ему брюки наглаживаю, а он… Еще галстук нацепил. Как будто и в самом деле занят делами, а не развратом».

По-детски всхлипывая, Маша брела, не разбирая дороги, а по ее лицу бежали слезы. Не понимая, как это получилось, вскоре она оказалась у знакомого столярного цеха.

У входа стояли мешки с опилками. Снег, раскатанный колесами грузовиков, почернел, превратившись в неприглядную кашу. Двое рабочих накрывали полиэтиленовой пленкой штабеля досок. Рядом крутилась тощая собачонка, делая вид, что охраняет территорию. Маше показалось, что она выглядит такой же никчемной и жалкой. Хоть лай, хоть хвостиком виляй – никому до тебя нет дела.

Поколебавшись, Маша вошла внутрь. На нее дохнуло теплом и запахом дерева.

Андрей очень обрадовался ее приходу – он-то уже решил, что сегодня ее не будет. Однако, увидев заплаканную Машу, он испугался.

– Маша, что случилось? – Он взволнованно всматривался в ее опухшие от слез глаза, словно мог прочитать там ответ. – Почему ты плакала?

– Потому что я глупая и несчастная. – Маша попыталась улыбнуться, но вместо этого снова разрыдалась, по-детски шмыгая покрасневшим носом. – Я пришла к мужу на работу… а он… он там…

– Что? Выпивает, может быть?

– Если бы.

– Тогда что?

– А то! – выкрикнула Маша со злостью. – То самое!

– Тише, тише, – попросил Андрей. – Ты намекаешь…

– Я не намекаю. Я прямо говорю. Мой муж негодяй. Он мне изменяет! Изменяет чуть ли не у всех на глазах. Вот как он меня не уважает!

– Может быть, его оговорили? Знаешь, люди иногда готовы на все, чтобы испортить жизнь другим.

– Я сама видела, – проговорила Маша, утирая злые жгучие слезы, – как он с этой…

Она проглотила ругательство, потому что не сумела произнести его в присутствии Андрея.

– Мне очень жаль, – покачал он головой. – К сожалению, не знаю, как тебе помочь.

– А ты не должен мне помогать, – грустно ответила Маша. – Это мой крест. И мне нести его в одиночку.

– Глупости! – возмутился Андрей. – Я должен помочь, потому что я… я… – Его лицо залила краска смущения. – Я твой друг.

– Ты мой друг? – Маша испытующе посмотрела на него. – Ты именно это хотел сказать?

Ее взгляд был слишком долгим и проницательным – невозможно выдержать, не мигая и не отводя глаз. Андрей опустил голову, потом решительно поднял ее снова.

– Не совсем, – признался он. – Но лучше такое не произносить вслух.

– Почему? – спросила Маша.

– Потому что слова потом назад не воротишь.

– Ну и пусть! Я все равно хочу услышать.

– Что ж. – Андрей смело посмотрел ей в глаза. – Я люблю тебя.

Она догадывалась, что он скажет, но все равно вздрогнула, как будто пронзенная стрелой.

– Что? – пролепетала она.

– Люблю тебя, – повторил он. – Люблю. Люблю.

* * *

Слова любви прозвучали для Маши как лучшая в мире серенада. Это было именно то, в чем она нуждалась. Прильнув к Андрею, прерывисто дыша, она робко поцеловала его. Он ответил на поцелуй твердыми прохладными губами.

Чувствуя, как он напряжен, Маша заглянула ему в глаза.

– Ты меня не хочешь? – спросила она.

– Боюсь осложнить тебе жизнь, – признался он.

– А ты не бойся. У меня и без тебя не жизнь, а сплошное мучение. Люби меня, люби!

Она опять обняла его, прижимаясь всем телом.

– Подожди, – попросил он, задыхаясь. – Пойдем в мою комнату. Сюда могут войти.

Как только дверь за ними закрылась, Маша оказалась в объятиях Андрея и буквально растаяла от жара его тела. Он снова прильнул к ней, но на сей раз гораздо смелее, нетерпеливее. Он смаковал покорные Машины губы, то впиваясь в них, то нежно пощипывая, а потом раздвинул их языком, чтобы проникнуть внутрь. Услышав ее возбужденное постанывание, он запустил язык в самую глубину ее рта, касаясь чувствительной полости.

В голове у Маши все завертелось. Комнатушка, в которой они уединились, накренилась и поплыла куда-то вместе с топчаном, застеленным клетчатым красно-голубым пледом. Она поняла, что именно там все и произойдет.

Небольшое сопротивление, к которому призывал Машу инстинкт самосохранения, растаяло, подобно расплавившейся свече. Она жаждала находиться во власти губ Андрея, потому что прежде ее никогда не целовали с таким рвением. Его страсть пугала и будоражила. Происходящее напомнило Маше о том, что проделывал с ней Влад, и на мгновение она почувствовала отвращение к себе за то, что готова принадлежать двум разным мужчинам.

Однако чувство стыда было приглушено сладкой негой, разливающейся по телу. Маша выгнулась назад, вынуждая Андрея удерживать ее за талию, отчего их тела прижались друг к другу плотнее. Горловой звук, который он издал, музыкой прозвучал в ее ушах. Это был утробный, звериный рык самца, намеревающегося получить свое любой ценой. Ее самолюбие тешил тот факт, что она, чужая жена, способна возбудить такого мужчину, как Андрей.

– Я люблю тебя, – повторил он, оставив Машины губы в покое и переключившись на лицо, мочки ушей, корни волос и шею.