Ты и только ты (СИ)

— Знаешь Максимиллиан, мне вчера ночью было достаточного того, что я увидела. — Он дернулся, словно от пощечины. Он наверняка понял, о чем я говорю. Увидев на его лице испуг, ехидно продолжила. — Ночка у тебя выдалась горячая, не так ли?. Хотя теперь мне нет до этого абсолютно никакого дела. А сейчас просто отстань от меня, мне нужно забрать Лиану от Анны и Вениамина. — И я обошла Макса, так как он стоял не шевелясь, словно окаменел. Делая огромное усилие над собой, чтобы не поддаться соблазну, и не посмотреть на него, вышла из дома. Достав из сумочки ключи, села в свой автомобиль, который даже не потрудилась вчера загнать в гараж, повернула ключ в замке зажигания, и рванула с места. Мельком бросив взгляд в зеркало заднего вида, увидела как Макс выбежал из дома, и что то прокричал мне в след. Горько усмехнувшись, я лишь сильнее вдавила педаль газа в пол. Мне ни к чему были его лживые оправдания, ведь все видела собственными глазами, и если бы мне кто-то рассказал об этом, то рассмеялась бы тому человеку в лицо. А так, факт был на лицо. Заиграла мелодия мобильного телефона, и не глядя на экран, взяла трубку. Лучше бы я этого не делала.

— Яна сбавь скорость, прошу тебя, ты же можешь разбиться! Нам надо поговорить, и очень серьезно.

— Я не хочу с тобой разговаривать, ты уж извини. — И сбросила вызов. Когда же телефон снова зазвонил, то проигнорировала его, включив музыку в машине на полную мощность. Я прислушалась к словам песни и невольно начала подпевать:

… Белой стала тень, тенью стало все белое.

Не думала, что сдамся, казалось, что смелая.

Капельки обид в ожиданьи прощения.

Один из нас убит, потерпев поражение.

Убей меня не можешь любить,

Люби меня, если не сможешь убить.

Убей меня не можешь любить,

Люби меня, если не сможешь убить…

Заметив справа от себя какое-то движение, я обернулась, и увидела, что Максимиллиан едет рядом со мной, машет рукой, при этом что-то крича. Я не слышала его слов из-за громкой музыки, и решив не обращать на него внимания, только прибавила газу. Вновь бросив взгляд в зеркало заднего вида, я увидела как Макс прибавляет скорость и вылетает на встречную полосу, при этом ловко объезжает встречные машины. Я на миг испугалась за него, но он снова вернулся на нужную полосу, вздох облегчения сорвался с моих губ. Он снова поравнялся со мной, продолжая что-то кричать, при этом сильно жестикулируя одной рукой. Боже, ну как он не понимает, что я хочу побыть одна, и лучше подумать обо всем случившимся, но он не давал мне этого сделать. Он плохо следил за дорогой, все время пытаясь докричаться до меня, плохое предчувствие завладело мной, и не напрасно. Неожиданно его машина вильнула чуть в сторону, он пытался выровнять ее, но ничего не происходило, машина не меняя направления, ехала прямо на бетонный столб. Я вскрикнула от ужаса, и остановила свою машину в тот самый момент, когда машина Макса на всей не малой скорости врезалась в бетонный столб. Выбежав из своего авто, сразу же бросилась к нему, а голове была только одна единственная мысль: «Я убила его! Нет, только не это! Я его убила!!!» Когда я подбежала к покореженной машине, вокруг уже столпились люди, кто-то вызывал скорую и МЧС. Но я не обращала на толпу никакого внимания, и не могла отвести взгляда от тела Макса, залитого кровью. Никто не решался вынуть его из груды железа, боясь повредить что-нибудь. Словно сквозь туман, я услышала вой сирен, спасатели взялись резать металл, затем они извлекли Макса, аккуратно уложили на носилки и внесли его внутрь машины скорой помощи, я села к нему. Мне задали вопрос, кем я ему прихожусь, мне хватило сил сказать только слово «жена», сквозь рыдания. Не обращая более на меня внимания, тут же врачи подключили его к аппарату жизнеобеспечения, и надели кислородную маску. Он был жив, больше для меня ничего не имело значения.

Три часа спустя…

Я сидела в больнице рядом с операционной, и не отводила взгляда от часов. Прошло уже два с половиной часа, как Макса отвезли туда. Из дверей то и дело выходили и заходили врачи, медсестры, но никто не говорил мне ничего. И теперь спустя еще час, операция была закончена. Ко мне вышел главный хирург, сняв маску он заговорил:

— Состояние вашего мужа крайне тяжелое. Из наружных увечий у него на лице глубокий порез осколками лобового стекла, сломана рука и обе ноги, но важно не это. У Масимиллиана Алексеевича сломан позвоночник в двух местах. Боюсь, что он вряд ли сможет ходить, но возможно что-то будет можно поставить его на ноги. Но чудес увы не бывает, поэтому крепитесь, ваш муж останется инвалидом, если конечно выживет. Я знаю, что вы чувствуете, но все же не стоит особо надеяться на его выздоровление. А сейчас извините, меня ждет еще одна операция. — И он ушел, оставив меня беззвучно рыдать. Это я во всем виновата, это моя гордость привела к столь тяжелым последствиям. Я убийца, убила собственного мужа, убила свою любовь. Я хотела бы быть на его месте, но лишь наша дочка держала меня на этом свете.