Ты, я и море

— Расскажите, — прошептала Минни. Какой-то особой женской интуицией, она уловила, что именно сейчас случится самое решительное и важное испытание их отношений, и что именно от нее будет зависеть, выдержат ли они это испытание.

Артур посмотрел на нее с благодарностью.

— Если помните, все началось с упоминания французского языка, — приступил он к своей исповеди, время от времени поглядывая на Минни. — Когда подошло время выпускных экзаменов в кадетском училище, выяснилось, что французский язык моя ахиллесова пята. Я был первым учеником и президентом класса, а тут мне грозил провал. Я прекрасно читал и переводил тексты, но никак не удавалось мне что-то внятное произнести! Преподаватель посоветовал мне взять несколько частных уроков у француженки, по имени Люсиль Бланшар. Люсиль приехала в Ливерпуль вместе со своим английским женихом, который, к несчастью, погиб в море, а она как-то осталась в Ливерпуле и зарабатывала уроками.

Артур остановился, чтобы перевести дух. Минни, уже понимая, что последует, почувствовала укол ревности, чувство доселе ей неведомое.

— И вот одним таким же летним вечером, я направился в ее коттедж с учебниками под мышкой, и … остался… Вы понимаете меня, Минни? — спросил он почти жалобно.

Она кивнула, хоть и поняла только частично.

— Мне было восемнадцать, а ей тридцать пять лет.

Минни ахнула.

— Неизвестно, что привлекло ее в белобрысом вихрастом мальчишке, либо ей было одиноко на чужбине, но она ко мне привязалась, а я к ней, — просто сказал Артур. — Я переехал к ней жить, и мы жили как муж и жена в течение целых пяти лет.

— Она была красивая? — прошептала Минни.

Артур внимательно посмотрел на нее.

— Кареглазая смуглая брюнетка, очень красивая, да, — тихо ответил он.

Минни судорожно вздохнула.

— Вы не захотели на ней жениться? Из-за разницы в возрасте?

— Это Люсиль отказалась выйти за меня замуж и именно по этой самой причине. Я предлагал, много раз, — его голос стал печальным, — она столькому меня научила! За три года до того, как мы сошлись, умерла моя мама. Я в это время был в плаванье — на целых семь месяцев, даже не смог с мамой попрощаться, — горько сказал Артур, сдерживая слезы.

Минни тихонько пожала ему руку, и Артур с благодарностью посмотрел на нее.

— Я теперь понимаю, что Люсиль стала для меня всем — женой, матерью, подругой, возлюбленной, вобщем — Женщиной с большой буквы в моей жизни. Конечно же я предлагал ей выйти за меня замуж. Мне было безразлично, кто что подумает, всегда было безразлично. Но она каждый раз решительно отказывалась.

Артур замолчал.

— Вы ее любили? — еле слышно спросила Минни, замирая.

Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил твердо.

— Да, Минни, я ее любил. Я знал, что меня ждут на земле с любовью и заботой, мне было к кому возвращаться. Конечно же, отец, сестры и братья меня тоже любили, но у них была своя жизнь, свои заботы, в том числе и о хлебе насущном. У Люсиль же не было никого, кроме меня. Никого на всем белом свете, даже во Франции: она была круглой сиротой. И всю свою нежность и любовь она отдавала мне, мне одному.

Артур вздохнул.

— Минни, я однолюб. Я привязываюсь к человеку, и даже к кораблю, — добавил он с усмешкой, — я не способен на мимолетные связи, не говоря уж об одноразовых. Вы меня понимаете?

Минни слегка кивнула. Она по-прежнему держала его за руку, но теперь задумчиво смотрела куда-то вниз.

— Почему же вы расстались? — спросила она, не поднимая глаз.

Он тяжело вздохнул. Было заметно как трудно дается ему этот разговор.

— Мне было двадцать три, а Люсиль исполнилось сорок. Мы как раз отпраздновали ее день рождения, а через два дня, я уходил в рейс на паруснике на целых полгода. Перед самым рейсом она усадила меня в кресло и, глотая слезы, сказала, что, когда я вернусь, ее здесь уже не будет — она возвращается во Францию, и адреса не оставит. Ей уже сорок, и она больше не имеет права на мою молодую жизнь.

Артур перевел дух.

— Она считала, что я должен найти себе ровесницу жену, заиметь семью и детей. Всю ночь мы проревели… Я протестовал, но она была неумолима. Весь тот рейс прошел для меня как один мучительный сон. Я брал на себя самую тяжелую работу, потерял три ногтя, складывая на ветру мокрый парус, и даже не заметил боли.

Он снова помолчал.

— Когда я вернулся, Люсиль уже не было в нашем маленьком коттедже. Я пытался ее искать, писал даже письма в наше посольство во Франции, но она исчезла, бесследно.

Минни продолжала молчать, опустив голову.

— Мне было нелегко, особенно первые несколько месяцев. Но знаете, Минни, — сказал Артур горько, — самое обидное было сознание того, что она так меня и не узнала за все пять лет. Неужели она могла подумать, что я ее когда-нибудь брошу, оставлю? Хоть бы ей было пятьдесят, восемьдесят, сто лет!

Артур резко махнул рукой и тоже умолк.

Так они просидели минут пять.