Ты, я и море

— Представляешь, — продолжил Артур, еще больше волнуясь, — если в этих мирах, что-то изменится, по сравнению в нашим, например, кто-то в доисторические времена наступит на бабочку в тропическом лесу, и это незначительное событие повлечет за собой, по принципу домино, такую череду изменений сквозь времена, которая к нашей эпохе приведет к грандиозным историческим сдвигам. — Он перевел дух и продолжил. — Есть еще идея, что все эти миры сходятся в одной линии, как в переплете книги. Вот бы найти эту линию, и заглянуть в другие миры, а? — Артур вопросительно обернулся к жене.

Минни молча нырнула к нему под руку и слегка прижалась к нему спиной. Его волнение передалось и ей. Артур обнял ее и уткнулся подбородком ей в макушку. Какое-то время оба молчали. Потом она обернулась.

— А как ты думаешь, любимый, — прошептала она с надеждой, — если там, в этих бесконечных мирах, есть такие же Артур и Минни, они ведь там тоже вместе, правда? — Минни подняла к нему глаза, которые в сумерках казались огромным.

Артур крепко прижал ее к себе.

— Только так, родная, только так. Что бы не произошло, что бы не случилось во всей вселенной, они непременно будут вместе!

***

Минни покидала Блэкпул с сожалением. Она провела здесь самые счастливые в ее жизни несколько недель. Высунувшись в окно купе, она пыталась запечатлеть в памяти кромку моря, сероватое, подернутое легкими облаками, октябрьское небо, высокие стройные кипарисы. Артур расхаживал по перрону, запасаясь в дорогу лимонадом, минеральной водой, газетами, снедью и прочими мелочами. Минни уже научилась легко узнавать силуэт мужа в толпе и с удовольствием наблюдала за его красивой фигурой гимнаста, четкой, немного гарцующей, походкой. Она отметила про себя, что некоторые женщины украдкой провожают глазами молодого морского офицера, и ее сердце наполнилось гордостью. «Он мой, мой!» — так и хотелось ей с радостью крикнуть им вслед. Минни не испытывала ни капли ревности. Она уже знала, что Артур не изменит ей ни в одном из параллельных миров, какие бы неудачи не выпадали на долю тропических бабочек в доисторических джунглях!

Минни удовлетворенно вздохнула и удобно устроилась на мягком сидении. Все же было немного грустно уезжать, будто бы выбираться из удобной уютной ракушки в большой, не всегда приветливый, мир.

Нагруженный всякой всячиной в купе ввалился Артур и сразу же заметил настроение жены.

— Не грусти, Помпончик, — он скользнул рядом и обнял ее за талию, — мы еще вернемся сюда, и не раз! А давай знаешь что? — продолжил он. — Как выдастся возможность, попутешествуем по нашей зеленой стране? А то я Китай с Бразилией лучше знаю, чем свою старую добрую Англию!

У Минни загорелись глаза.

— Как ты хорошо придумал, — подхватила она, — будем останавливаться в маленьких отелях, в затерянных живописных деревушках и гулять, наслаждаться природой, местной кухней! Ой, как здорово! Кажется я проголодалась! — добавила она со смехом.

И повеселевшая Минни стала помогать Артуру накрывать на стол.

Несмотря на оживленные телеграммы и благополучные, хоть и короткие письма, Эдит с некоторым волнением ожидала возвращения младшей дочери и зятя.

С одной стороны, продление молодоженами свадебного путешествия казалось добрым предзнаменованием. С другой стороны, это могло означать, что им понадобилось больше времени для притирки, так как что-то пошло не так, и им не хочется, после всех досвадебных перипетий возвращаться домой с поражением. Короткие и лаконичные, письма Минни ограничивались монотонным описанием окресностей, (действительно, сколько раз можно по-разному описать восход или закат солнца у моря?!) и сообщениями о прекрасном здравии их обоих. Сама Эдит так и не смогла пересилить себя и задать Минни наводящие вопросы. Она была неприятно удивлена, когда во время одного из возобновившихся визитов Элис упомянула о двух уморительных письмах от Минни. Ей самой Минни присылала только краткие нейтральные отчеты. Элис не стала вдаваться в подробности, а Эдит была достаточно хорошо воспитана, чтобы ее расспрашивать. Тем более, что, задав вопросы, она бы косвенно призналась в том, что ей самой таких веселых писем не писали. Эдит не сердилась на Минни, она прекрасно понимала, что ее собственная старомодность не располагала к откровениям. И вот сейчас, ожидая загулявших молодоженов на перроне Ливерпульского вокзала, вместе с мужем и Кэти, Эдит поймала себя на мысли, что, выдав замуж четырех дочерей, она никогда еще так не волновалась. Дело, наверное, в том, что у Минни, по сравнению с сестрами, были явно завышенные ожидания от своего брака, и она была единственной из дочерей, влюбленной в своего жениха. А это всегда чревато разочарованием.

Ее тревожные мысли были прерваны появлением Беатрис и Джорджа Ростронов буквально за пять минут до прихода поезда. «Пунктуальность у них в крови, что ли?» — подумалось Эдит с легким раздражением. Ее сердце забилось, когда, пыхтя и отдуваясь паром, Блэкпулский поезд наконец-то остановился на перроне.