Ты - Яд в моей крови

В следующий раз проснулась как от толчка, подскочила на кровати и от слабости во всем теле рухнула обратно. Застонав, чуть приподнялась, положила подушку под голову и облокотилась на нее. Где это я? Но тут другая мысль пришла в голову, сердце заледенело, ужас ситуации парализовал, а из горла вырвался всхлип.

— Мой волчонок. Что с ним?

Схватившись за живот, ощупала: он стал меньше, не сильно, конечно, но сразу поняла, что роды все же были.

Он выжил?

Огляделась: судя по обстановке, я находилась в родильной. Белые стены давили на глаза, стол для еды, пеленальный комод, кровать, на которой лежала, и маленькая кроватка.

Заметила ее, и мои глаза расширились. Кубарем слетела с постели и спотыкаясь подбежала к ней. С надеждой заглянула в нее, но она была пуста. Горькие слезы покатились из глаз, а перед глазами промелькнули картинки недавнего прошлого.

Вот мне стало плохо, меня куда-то везут, голос и крики Старшего, обрывочные фразы о том, что кого-то не спасти. Взвыв, как раненая лисица, упала на колени, обняла себя руками, покачиваясь, прошептала:

— Мой волчонок мертв. Мертв!

Все рухнуло в один миг, я сама больше не хотела жить. В своих стенаниях не заметила, как дверь комнаты открылась, и в нее зашел Старший:

— Смольная! — рявкнул он.

Медленно обернувшись, глянула на него, и что-то было в моем взгляде такое, что этот сильный оборотень отшатнулся, прокашлялся и более мягко спросил:

— Элина, почему вы на полу?

— Вам надо лежать, а не прыгать козочкой…

Не дав ему сказать до конца, сорвавшимся голосом прохрипела:

— Где мой ребенок? Что с ним, Старший? Он мертв? Скажите мне!

Кинулась к нему и схватилась за белый халат, словно за последнюю ниточку, за последний шанс жить.

Старший оторопел, но спустя миг быстро взял себя в руки. Обняв меня за плечи, развернул в сторону постели и мягко подтолкнул. Непроизвольно сделала шаг, (хотя хотелось обернуться, вцепиться когтями в горло и вытрясти всю правду, а потом разорвать, но я была слишком слаба) уложил на кровать и негромко произнес:

— Успокойтесь, Элина. Дышите глубже, — он легонько встряхнул меня, я же пыталась дышать через опаленные криком легкие.

— Молодец, ваш сын живой и здоровый, несмотря на тяжелые преждевременные роды. У вас была угроза рождения мертвого ребенка или ваша смерть. Но мы справились, Элина. Вам больше ничего не угрожает. Вашего волчонка принесут через несколько часов, он на обследовании.

Пискнув от радостных новостей, я расплакалась, только уже от облегчения. Мой мальчик живой! Что еще надо в этом мире? Старший только покачал головой и сел рядом в моих ногах. Достал белоснежный платок и протянул мне. Когда я утерла слезы, он поднял мою голову за подбородок и строго сказал:

— Если вы сейчас же не успокоитесь, мне придется пойти на крайние меры.

Вскинув голову, молчаливо спросила: «Что за меры такие?»

— Всего лишь сонная настойка, зато потом будете спокойная и бодрая. Хотите?

Покачав головой, отказалась. Зачем мне эта настойка?

— Вот и хорошо. А теперь ложитесь на спину ровно, ноги согните в коленях, мне надо вас осмотреть.

Сделала, как он сказал, отвернула голову к стене. Смотреть на эту процедуру не хотелось, да и стыдно как-то. Старший быстро провел осмотр, удовлетворенно кивнув, измерил мне давление. Пожелал хорошо отдохнуть и вышел из палаты. Недолго думая схватила свой телефон, что лежал на тумбочке, и позвонила Арине:

— Элина! — прокричала она. — Я сейчас в клинике, жду новостей. Меня к тебе не пустили. Как ты?

— В порядке и малыш тоже, его скоро принесут, — радостно сообщила я

— Когда тебя выпишут?

— Не знаю… — растерянно протянула я. — Забыла уточнить, но роды были тяжелые, боюсь, что нескоро, — со вздохом произнесла, а потом вспомнила одну вещь…

— У меня к тебе просьба, Арина. Подготовь, пожалуйста, комнату для волчонка, она же пустая, мы думали, что у нас больше времени, а вон оно как оказалось.

— Хорошо, отдыхай. Ты умница, я все сделаю, — облегченно ответила она и положила трубку.

Устало откинулась на подушки и задремала. Разбудило меня деликатное покашливание. Открыв сонные глаза, посмотрела, кто меня разбудил. Глаза в изумлении распахнулись, а сон слетел как небывало. Над моей головой нависла Младшая, в ее руках лежал младенец, заглянув в глаза, оторопела.

Синие, как и у его отца. Серебристый пушок на головке и пухленькие щечки. Младшая с улыбкой протянула мне мое сокровище. Аккуратно взяла его из ее рук и прижала к груди.

Как его назвать?

Мы с Ариной не придумали имя, как-то так произошло.

Погладив его по головке, задумалась. Взглянула в серьезные синие глаза сына, и меня как молнией прошибло. Я прошептала:

— Элиас… Элиас! Да, определенно подходит.

Счастливо рассмеявшись, покачала сына и, когда он уснул, положила в кроватку, сама легла на постель и через пару минут уснула.

***

На следующий день заходил врач, узнал, что у нас все хорошо, на днях обещал выписать, но меня заботил только мой волчонок. Я заметила, что он не смеется, а только редко улыбается, очень серьезный малыш.