Ты исчезнешь с рассветом, Кувшинка (СИ)

Джеймс мечтал провалиться в негу сна, чтобы забыться в грезах, потому что там, в чертогах разума, когда мозг воспроизводит сюжеты снов, Джеймс мог встретить Лили. Мог обнять ее, обцеловывая веснушчатые плечи. Мог прильнуть к ее губам, наверняка почувствовав вкус персиков. Мог запустить пальцы в рыжие кудри, бронзой переливающиеся на солнце. Он мог бы говорить с ней часами или сидеть в глухой тишине, переплетя пальцы их рук. А к концу, когда маггловский будильник вот-вот даст о себе знать, резкой трелью разбудив капризного Гарри, Джеймс, того не желая, вырвется из лап прошлого, в котором хотелось остаться навсегда. Но перед этим Лили с присущей ей нежностью коснётся лица мужа, пригладив его вечно растрепанные патлы. Она прошепчет тихое — «Прости», да так, чтобы спросонья он засомневался в том, что этой ночью она была с ним. Ее голос, сиплый и едва уловимый, до обеда будет звенеть в ушах, как напоминание о том, что он цепляется за неё, не позволяя обрести долгожданный покой.

«— Отпусти меня, Джеймс, — фигура Лили исчезла в лучах рассвета. — Ты делаешь мне больно…»

Вычитав в дневнике предка про Царство Мертвых, Джеймс узнал, что мертвым тоже бывает больно, когда живые удерживают их насильно. Выходит, Лили страдает, когда он мучает себя воспоминаниями о ней, утопая в беспросветном горе. Пообещав Лили прекратить изводить себя и окружающих, Джеймс решил двигаться дальше. В конце концов он должен быть отцом, которого заслужил Гарри. Должен стать примером, дабы повзрослев, сын равнялся на него. Как говорила Молли Уизли о воспитание детей, — «Тяжело только поначалу, со временем привыкаешь к бессонным ночам и капризам». За окном сгустился туман, мелким дождем тарабаня в стекла. Благо Гарри спал крепко, как и отец, коего пушкой не разбудишь. К полуночи Виктория заглянула в комнату брата, поправив сползшее одеяло. Через пару минут в дверном проёме появился Сириус, давший понять, что им с Вики пора трансгрессировать к Реддлу. Его темная мантия Пожирателя подчёркивала смоляные пряди волос, зализанные назад.

— Кувшинка, — на выходе прошептал Джеймс, протягивая к ней руку. — Не уходи…

Утром спустившись в столовую, Джеймс обнаружил самых близких друзей, сидевших за одним столом вместе с Гарри, успевшим причесаться и почистить зубы, чего он делать не любил. Кэтрин превзошла саму себя, зажарив поросёнка на вертеле с картофелем. Специально для Поттеров, имеющих специфический вкус в еде, Розали Мартин добавила дольки запечённого ананаса ко второму блюду, хоть как-то проявив участие в готовке. Джеймс без особого энтузиазма пожал руку Римусу, из раза в раз косящегося на Сириуса. Люпин так не смог принять того, что его друг, в прошлом мародер, являлся Пожирателем смерти. И все же дружба мародеров худо-бедно существовала, несмотря на невосполнимую потерю в лице Питера, со смерти которого не прошло и года. Ребята по мере возможности собирались в доме Поттеров, чтя память погибших друзей. Редко, когда они встречались, чтобы расспросить друг друга о делах, чтобы помочь или поддержать. Все чаще встречи становились — для виду. Наверное, поэтому Марлин махнула на друзей рукой, не желая участвовать в нелепом спектакле. В конце концов ей надо думать о дочери, а не о проблемах тех, кто когда-то поддерживал ее всеми правдами и неправдами, лишь бы она не оставалась наедине со своим горем, после гибели Фабиана и Гидеона.

Северус поднялся из-за стола, прочистив горло.

— Предлагаю поднять бокалы в честь тех, кого сегодня нет с нами рядом.

В утренней тишине, в доме полного народа, послышался перезвон стаканов, наполненных тыквенным соком. Лили с Питером его любили. Джеймс поднял взгляд, испустив тяжкий вздох. Два стула за столом пустовали. Один принадлежал Лили Поттер, погибшей под завалом, а второй Питеру, повесившемуся в камере Азкабана.