Ты, которому можно все

Но позже, мало помалу, он заметил, как Тома постоянно пытается навязывать свои правила. И еще она требовала больше внимания, чем он был готов давать. Ник, конечно, и не думал соглашаться с тем, что не устраивало категорически, но все же это напрягало. Временами всерьез.

Он знал, что и сам – не подарок, но иногда Тома просто выводила его из себя так, что он всерьез задумывался о перерыве. А больше всего – даже не потому, что она бесила его, а потому, что он чувствовал ее усталость. Нижняя была недовольна им. И у нее были на то причины. Он сам был собой недоволен.

Скользя по своей девушке взглядом снова и снова, Ник вдруг заинтересовался деталями: как давно она затонировала волосы? Они выглядели заметно темнее, чем обычно – и это придавало ей депрессивный вид, хотя в целом нельзя было сказать, что этот оттенок ее портил. Пряди отросли, и Тома больше не заплетала их в косы, словно бунтовала против привычного образа послушной девочки. А ее грудь дерзко выглядывала из низкого декольте, только подчеркивая этот вызывающий образ.

Но еще она, кажется, похудела, и это сделало ее хрупкой. Тонкость щиколоток, запястий, осиная талия выдавали ее – она много грустила в последнее время, сидела на диете, испытывала неуверенность в себе и нуждалась в том, чтобы кто-то обнял, успокоил… защитил.

– Я планировал сегодня поиграть, – медленно сказал Ник, с трудом оторвав взгляд от прядки, которая падала прямо на мягкую оголенную округлость груди – если платье спустится на пару миллиметров ниже, то выглянет сосок.

– Правда? И ты не сорвешься и никуда не убежишь с Максом? – ровным голосом спросила она, чуть поменяв положение. Ее темные глаза все еще сердились на него, волосы разметались по плечам, скулки напряглись. Не его сладкая девочка. Мегера. Ник где-то прочитал, что мегерой называли древнегреческую злую богиню с волосами-змеями, мстившую за убийства и насилие. Интересно, она и вправду чувствовала, что он убил в ней что-то своей холодностью и трудоголизмом?

– Тома, ради бога. Ты же видела, что вчера случилось в клубе. Это была не просто моя прихоть, – попытался осадить Ник.

– Просто технический сбой. А ты пришел под утро!

Он глубоко вздохнул, глядя в сторону – возразить нечего. Он сам виноват. Он не сказал ей о настоящих проблемах, потому что знал, что она переполошится. Макс тоже не рассказывал Лизе об угрозах и полувменяемом сыне депутата, который хотел отжать их помещение. Он появился всего месяц назад, а нервов высосал уже прилично.

Но Тома ничего не знала и, конечно, имела право возмущаться. И все равно у него руки чесались поставить ей кляп и устроить публичную сцену с образцово-показательной поркой.

Видимо, Тома это поняла, потому что после длинной паузы сама вдруг пошла на мировую:

– Ладно. Давай играть. Я хочу забыть обо всем, хотя бы на этот вечер…

Прочитав немалую степень тоски в ее глазах, Ник вдруг устыдился. Она красивая, умная, сексуальная женщина, которая заслуживает внимания. И которая очень мало получала его от своего партнера в последние три-четыре месяца. У него было слишком много работы, и он не справился с планированием. В результате – секс в лучшем случае раз в неделю, полноценные и игры – того реже, и разговоры урывками.

Вдобавок ко всему, позавчера, она узнала о том, что он собирается переспать с Лизой и отдает ее Максу. Это был очень жесткий разговор. Ник высказал все, что думал, о переборе с требовательным тоном, истериками и контролирующими звонками, когда они с Максом засиживались за полночь со звонками, расчетами и далеко идущими планами по развитию клуба.

У них была куча арендаторов и куча геморроя. Пока «Сабспейс» не приносил достаточно прибыли, приходилось ограничивать БДСМ-вечеринки двумя днями в неделю и сдавать помещение под вечеринки, тренинги и бог знает что еще, от художественных выставок до дней рождения. Но теперь, благодаря их усилиям, клуб вырос достаточно, чтобы открыть пространство снова по три дня – а там, глядишь, и в четверг тоже.

Меньше суеты, меньше перестановок мебели, меньше арендаторов и больше денег – Ник чувствовал, что скоро сможет немного вздохнуть. Но он понимал, что как только эти проблемы рассосутся, они с Максом обязательно придумают себе новые. Им просто все время нужно было куда-то стремиться, доказывать себе, что они крутые, покорять новые вершины, зарабатывать больше.

Ник никогда не хотел работать по найму с девяти до шести. Он сознательно выбрал бизнес, который требовал все его время, включая время отдыха и иногда даже сна. И, когда выпадал редкий шанс отдохнуть, он хотел прийти домой и расслабиться, а не оправдываться и все время чувствовать себя виноватым. В том числе за то, что он раз в год захотел трахнуть кого-то еще.