Ты маньячка, я маньяк, или А пес его знает

— Нет-нет, на мой взгляд, вы красавица! Но, повторяю, дело не в вас. Ваш муж слишком расчетлив и жаден, чтобы бездумно жениться. Вы знаете, кем была ваша предшественница?

— Его первая жена? Знаю, домохозяйка. Они расстались еще до того, как появился роман у нас с Леней.

— Но вы уже были знакомы?

— Кажется, да. А почему вы об этом спрашиваете? Нашли, тоже, время.

— Сначала ответьте, богат ваш отец или нет?

Евдокия вспылила:

— Не приставайте ко мне! Я слышать о нем не хочу! Он предатель! Он ушел из семьи!

Кириллов грустно кивнул:

— Да-а. Странно. Лагутин ради вас бросает свою жену, дочь богатого человека. Из этого можно сделать только один вывод.

— Какой?

— Что ваш отец гораздно богаче.

— Возможно, отец и не беден, но я даже не знаю где он живет, — ответила Евдокия и сердито добавила: — К тому же, если речь идет о наследстве, отец мой моложе Лагутина и вряд ли в ближайшее время собирается умирать.

— Да. И у вас есть Боб, он тоже наследник, — подытожил Кириллов. — Остается верить тому, что Лагутин безумно влюбился. Впрочем, глядя на вас, этому очень несложно поверить.

Евдокия вдруг схватилась за голову и завопила:

— Боб! Боже мой, Боб! Я должна ему сообщить! Мы тут сидим, а он там жизнью рискует! Ведь Ева в любой момент может Боба убить!

— Да, — согласился Кириллов, — надо срочно ему позвонить.

Позвонив брату, Евдокия с изумлением узнала, что Борис спит не у Князевой.

— А где Ева? — спросила она.

Боб ответил:

— Уехала.

— Куда?

— Она мне не сказала, да я и не спрашивал. Знаешь сама, мне не до этого. Я рад, что она теперь будет от меня далеко. Я даже с тобой встречаться боюсь. Я уехал из дома и не пытайтесь больше меня найти! Все равно не скажу, где я прячусь!

— Не пытайтесь? О чем ты, говоришь? Боб, кто пытался тебя найти?

Борис раздраженно ответил:

— Кто-кто, твой Лагутин. После нашего разговора с тобой он теперь постоянно звонит на мобильный, просит о встрече, а я не хочу встречаться ни с кем. А все ты! Зачем ты ему разболтала, что я маньяк?

— Боб, ты не маньяк! — с жаром воскликнула Евдокия. — Ты не маньяк! Это глупость!

В голосе сестры Борис учуял уверенность и настороженно спросил:

— С чего ты взяла, что я не маньяк?

— А с того, что настоящий маньяк сейчас рядом со мной! Это точно! Он пациент моего Лени!

— Час от часу с тобой, сестренка, не легче! — испугался Борис. — А ты сейчас где?

— Неважно, я в безопасности.

— В безопасности? Рядом с маньяком?

— Да. Я с ним уже сутки, даже вторые. Он мне признался и не станет меня убивать, — заверила Евдокия, чем окончательно напугала Бориса.

— Дуняша! Дуреха! — завопил он. — Сейчас же беги! Улепетывай от него поскорей! Что же делать? Нет, ты меня не послушаешь! — разволновался Борис и принял решение: — Немедленно еду к тебе!

Евдокия напомнила:

— Едешь куда? Ты не знаешь где я. Боб, не переживай за меня. Я тому уже рада, что мы оба здоровы, что мы не маньяки, остальное приложится.

— Как ты сказала? Ты рада, что мы не маньяки? Выходит, ты тоже подозревала себя? — поразился Борис.

— А как же! Эти ножи в сундуке! А сундук у меня в квартире! Что еще я могла подумать?

Кириллов, когда речь зашла о ножах, изменился в лице и, хватая за руку Евдокию, воскликнул:

— О чем вы говорите, Дуняша? О каких вы говорите ножах?

Она крикнула в трубку:

— Боб, пока, я потом тебе перезвоню, — и удивленно воззрилась на Кириллова.

Он повторил вопрос:

— О каких вы говорили ножах?

— Да о тех ножах, которыми я… ой, то есть, которыми вы людей убивали, — ответила Евдокия.

Кириллов был потрясен:

— В вашей квартире хранятся ножи?

— Ну да, их там много.

— Значит Лагутин меня обманывал! Он врал! Все не так! — воскликнул Кириллов и, схватив Евдокию в охапку, радостно закружил с ней по комнате.

— В чем дело? Что случилось? — отбивалась она. — Ничегошеньки не понимаю!

— И не поймете, пока я вам не расскажу, — рассмеялся Кириллов, возвращая Евдокию на пол. — Дуняша! Я не маньяк!

— А кто вы? — изумилась она.

— Обычный простой человек.

— А ваша болезнь? Вам что, уже можно влюбляться?

Кириллов задумался:

— Даже теперь и не знаю. Впрочем, дело не в том. Любая болезнь ерунда по сравнению с манией. Зато теперь я уверен, что Лагутин меня обманул. В глубине души я ему никогда не верил, но он таблетками, гипнозом, уколами да лунатизмом задурил мне башку и внушил-таки, что я маньяк. А ведь в эти ножи все упиралось.

Евдокия рассердилась:

— Я ничего уже не понимаю, кто же тогда маньяк?

— Этого я не знаю, но зато точно могу доказать, что я не маньяк.

— Боже мой, так скорей объясните.

— Сейчас объясню, — бросаясь опять обниматься, воскликнул Кириллов. — Я так счастлив! Ваш муж меня просто убил, но вы меня возродили!

— Прекратите тискаться, черт возьми! — взвизгнула Евдокия. — Что происходит? Вы раскажете или нет?

— Расскажу-расскажу, — отпрянув, успокоил ее Кириллов. — Вы поймите, Дуняша, я так долго жил с отвращением к себе, что теперь имею право на радость. Но и вам я сочувствую и потому расскажу все как есть, без утайки.

— Так давайте быстрее, — поторопила она.

Кириллов вздохнул: