Ты меня (не) купишь

Можно, конечно, сделать, как Фаза посоветовал. Переломить качку позвоночник. Он инвалидности не вынесет, сам Бабочку прогонит. А я подберу. Но в этом случае она со мной от безысходности будет. Мне же надо, чтобы эта Бабочка сама на мой огонь полетела, не боясь крылья спалить. Сама в мои объятия бросилась. Чтобы я ее миром стал, богом.

Сажусь в машину, где Фаза с кем-то чатится, но при моем появлении технично сует телефон в карман. Неужели я что-то упустил, и у него все-таки кто-то есть? Когда только успевает? Если ночует в нашем доме восемь раз в неделю?

Молча усмехаюсь, решив не комментировать и не лезть в личную жизнь своего единственного всем довольного подчиненного, и оборачиваюсь на заднее сиденье, где в темноте салона мой племянник рубает пончики.

– Завтра разобьешь окно в школе, – даю ему руководство к действию.

– Какое? – абсолютно равнодушно уточняет он.

– Любое. Только не у директрисы в конуре.

– Окей, – жмет он плечом и откусывает пончик.

Я пристегиваюсь ремнем безопасности, поймав на себе пристальный взгляд Фазы. Хрен знает, о чем он думает. Этого типа хер проссышь. Чурбан голимый. Но башковитый, падла. От огромных ошибок меня уберег. Не видать бы мне было политики без него. Он когда-то на другого криминального авторитета работал. Тот совсем глупо из игры вышел: врагов нажил, подставил многих. Не послушал Фазу, когда он дельные советы давал, правильную дорожку ему указывал. В итоге тот хвост поджал и за бугор свалил, а Фаза тут отдувался. В драного кота превратился, когда я подобрал его. Но не сломался. Даже сильнее стал, непрошибаемее и сообразительнее. Такие всегда в единичном экземпляре.

– Вижу, разговор с учителем дал плоды, – замечает он, заводя тачку. – Совсем ребенку руки развязать решили, босс.

– Я пацана под себя воспитываю. Пусть с детства знает, как дорогу в лучший мир себе прогрызать.

– Вы бы поосторожничали. Учителя – сплетники. Дойдет до журналюг, что приемный сын Романа Чеховского в школе беспредельничает, и появится ненужное пятно в вашем реноме.

– Вот и пусть появится. Потом очистится и плюсиком в карму пойдет. Роман Чеховской не только новые компы в школу купил, но и из трудного племянника, оставшегося на его попечении, сделал отличника, спортсмена, победителя городских олимпиад. Еще какую-нибудь кампанию запустим для первоклашек. Сообразишь же?

Фаза пожимает плечом:

– Легко. А с Городецким что решили? Яму готовить?

– Кто же тогда из моего пиздюка спортсмена сделает? Не-е-ет, Фаза, не спеши. У меня пацан боксом увлекся, тренера хорошего ищем.

Он всего на секунду отвлекается от дороги, бросив взгляд за плечо.

– Когда это он боксом увлекся?

Я вдохновенно скалюсь:

– Только что.

Обложу я тебя со всех сторон, Бабочка. Ни пошевелиться, ни пискнуть, ни вздохнуть свободно не дам, пока меня в своем отражении видеть не начнешь. Да, пострадаешь некоторое время. Душу я тебе знатно потреплю. Но потом-то, потом самой счастливой станешь, сама себе завидовать будешь!

Глава 5. Дарья

Завидую. Как же я завидую Вере Ивановне. Отпуск, который можно провести вдали от Чеховского, это благословение. Мне же предстоит тернистый путь общения с этим много о себе думающим типом.

Я не могу отрицать, что он стал солидным. Будь он со всеми так вульгарен, как со мной, не пробился бы туда, где сейчас его боготворят. У этого человека десяток масок. А может, сотня. И он меняет их в зависимости от ситуации и оппонента. По отношению ко мне он – все тот же мажор, только теперь сорящий не отцовскими деньгами, а своими. Как поддерживать с ним дальнейшую связь, я просто не представляю. Я едва собираю мысли в кучу, как он втыкает в меня очередную шпильку и наслаждается этим. Хладнокровный и безжалостный. Он не созидает, а рушит. Сметает перед собой любые препятствия, как пожар. Даже татуировку себе соответствующую набил. Губительный огонь. Превращающее все в пепел пламя.

Я прикладываю ледяные пальцы к горячим щекам и выдыхаю. В кабинете все еще пахнет его парфюмом, а в ушах – его хрипловатый голос.

Я не должна была выдавать свое волнение. Да и волноваться не должна была! Повела себя, как робкая маленькая девочка. Даже ума не приложу – почему! Чеховской никогда не вызывал у меня симпатии. Напротив, я испытывала к нему неприязнь. Думала ли я о «нас»? Конечно, думала, и не раз. Он же постоянно перед глазами мелькал – то в газетах, то в телевизоре, то в интернете. Невозможно, всякий раз видя его, не вспоминать тот вечер и не размышлять на разные темы. Но вот о чем я чаще думала: как же все-таки хорошо, что я тогда не пила и не переспала с ним. Все равно попользовался бы и бросил, на утро бы имени не вспомнил. А так мне удалось познать только одного мужчину – Степу. Он был моим первым и стал единственным. В этом году исполнилось десять лет, как мы вместе, а совсем скоро исполнится шесть лет, как официально женаты. Это и есть любовь: столько лет рука об руку и в радости, и в печали.

Подумав о Степе, чувствую, как сердце унимается, бьется спокойнее. Беру телефон и набираю его. Не надо было сбрасывать звонок. Вдруг что-то срочное.