Ты меня (не) спасёшь (СИ)

— И не надейся! Больше не приближайся ко мне и не звони, если не хочешь неприятностей с законом, — усмехнулся я и, не обращая внимания на перекошенное злобой лицо женщины, толкнул дверь в подъезд.

Она ещё что-то кричала про смертные муки и то место, куда мне надо пойти. Разумеется, матом.

А я спускался по лестнице и думал, что ради Зои готов на многое, если не на всё, что в моих силах. И что никому не позволю её обижать. Ни словом, ни делом.

* * *

Отец любил звать меня в кабинет, усаживать напротив и поучать таким тоном, будто собирался приговорить к смертной казни, реши я вдруг слушать его недостаточно внимательно:

— Запомни раз и навсегда, девочка. Не доверяй никому. Расслабишься, — и они уничтожат тебя.

— Кто? — спрашивала я, не раз думая, что отец живёт в страшной комнате непонимания и не может выйти оттуда, потому что сам выбросил от неё ключ.

— Те, кому ты откроешься.

Я запомнила. Фраза отца не раз выручала меня в сложных ситуациях, в которые я попадала с регулярностью неудачницы, но она же и топила, когда я хотела просто жить и наслаждаться сегодняшним днём.

С тех пор я давно повзрослела, пережила не самые приятные потери, и вот теперь, снова сблизившись с Олегом, почувствовав его поддержку, вдруг осознала, что должна действовать и сама, а не только уповать на него. Мне больше не хотелось просто быть свидетелем тех событий, что происходили вокруг.

Так и с анонимом. Решив вопрос с деторождением, по крайней мере, пока ничего нельзя сделать, только ждать, мне предстояло предпринять кое-какие шаги, чтобы выяснить личность доброжелателя.

Первым делом я достала дневник и перечитала все мысли, что написала по этому поводу. Всё это оказалось ерундой, они никак не могли навести на нужный след!

Олег обещал пробить номер, пусть действует, а я тоже проведу кое-какое исследование. Решив так, я подумала, что позвоню Марине сама.

Мачеха. Она никогда не выказывала мне открытого неприятия, наоборот, была безмерно благодарна, когда я поделилась с ней частью наследства. Но что-то подсказывало, что её звонки до сих пор не были простым любопытством. Хотя и возможно, что это просто следствие одиночества.

Чтобы окончательно во всём для себя разобраться, рано с утра я купила подарков и вкусностей и поехала в Зеленоград. Навестить обожаемую мной тётю Стешу.

— Чем будешь сегодня заниматься? — спросил Олег, целуя меня перед выходом.

Эту ночь мы провели вместе, прямо как постоянные любовники. Так, Зоя, ты дала себе слово не торопиться с выводами! Всё-таки пять лет прошло, все могут поменяться.

— Прошвырнусь по торгушкам. Имею же право в законный-то выходной? — улыбнулась я, сама удивляясь, насколько легко далась эта ложь.

— Хорошо. Увидимся вечером, — произнёс Олег, будто мы действительно с ним съехались.

— Давай куда-нибудь сходим, — предложила я, испытывая неловкость от слишком бурного развития нового старого романа.

Мне так хотелось бы сделать вид, что не было этих пяти лет разлуки, но ведь они были. И хоть я уверенна, что люблю Олега сильнее прежнего, поэтому и ревную ко всем, даже к суррогатной матери, всё же период ухаживаний для него никто не отменял. Сводить всё сразу к «закинь в барабан стиралки и мои носки тоже» я не собиралась.

Итак, приехав в Зеленоград, я указала таксисту точный адрес бывшей домработницы отца. В это время она всегда дома, возится со внуками.

— Ну, Зоя, зайчик, ты должна была позвонить, — всплеснув пухлыми руками, вскрикнула тётя Стеша и втащила меня внутрь, будто я и сама не собиралась заходить. — У меня и кушать-то нечего. Я бы пирог поставила, твой любимый, капустный.

— Привет! Я очень рада тебя снова видеть!

От души обняв бывшую домработницу за шею, как делала это, будучи подростком, я почувствовала радость. Рядом с тётей Стешей крутилось два пацанёнка лет пяти, они прятались за её пышную юбку и таращились тёмными глазами-пуговками.

— Семён, Макар, не бойтесь. Это Зоя, я вам часто о ней рассказывала! — громогласно рассмеялась домработница, взяв мальчуган за руки. — Вот, сижу тут. Воспитываю внуков!

— Я же подарки вам принесла! — вспомнила я и принялась вручать пакеты со сладостями, фруктами и машинками. Всё, что смогла найти и купить сообразно своим представлениям о гостинцах детям.

— Пойдём мясной пирог отрежу! — потащила меня за стол тётя Стеша, не слушая возражений. — Вона какая худая! Заодно и поболтаем, а молодёжь здесь посидит чуток, даст моим коленям отдыху.

Тётя Стеша напоминала мне одесситок-матерей семейств, какими я видела их в сериалах. Заботливая, большая, добрая и бесконечно мудрая. Даже в шутках этой женщины содержалось зерно истины.

— Худая! — цокала она языком и подкладывала в мою тарелку кусок за куском. А я была рада, давно не ела с таким аппетитом! — Как дела потом расскажешь. Жуй веселей! Готовить, поди, так и не научилась?

— Сколько мы не виделись, а ты всё та же, — улыбалась я и запивала пирог с мясом, а потом и с курагой холодным молоком.