Ты мне не муж!

Мчу, не разбирая дороги. На спидометре 120, но вместо того, чтобы сбросить скорость — давлю на газ сильнее. В голове не укладывается что у меня есть дочь, а я всё пропустил: первые шаги, слова, первый зубик и улыбку. Я просто просрал четыре года в жизни ребёнка, и в своей тоже. Я хочу наверстать упущенное и обязательно это сделаю, но позже. Сейчас мне нужно туда, где я надеюсь получу ответы на все вопросы.

Через минут тридцать я оказываюсь у высотки в элитном районе. Раньше мы жили в загородном доме, но как только папы не стало — мать не захотела одна жить в таком большом доме, и я купил ей квартиру. Через несколько минут стучу в дверь, и слышу шаги.

— Глебушка, дорогой — какая радость — она тянет ко мне руки, заключая в объятия. — проходи скорее, я сейчас чай поставлю.

Раздеваюсь и иду на кухню, замечая на пороге постороннюю обувь. Оглядываюсь, но никого не наблюдаю.

— Не суетись, я ненадолго — Сажусь, барабаня пальцами по столу и пристально смотрю на родительницу. Она улыбается, поправляя платиновые волосы.

— Так похудел. Олеся совсем не кормит? — При воспоминании о Павлинской становится тошно. Обманывала меня ложной беременностью — знала ведь на что надавить. Любви у нас с ней не было, лишь обоюдное времяпровождение. Разойтись хотел еще до того, как встретил вновь Полю, но был ошарашен новостью. Естественно разговор пришлось отложить, а потом всё пошло по одному месту.

— Мам, мы с Олесей расстались, и давай закроем эту тему. Я о другом приехал поговорить. — Она округляет глаза и громко ахает, прикрывая рот рукой.

— Господи Глеб, как расстались? Ты с ума сошел, она же ждет от тебя ребенка. Иди и мирись, и знать ничего не хочу!

— Мама, хватит указывать что мне делать! По-твоему, всё равно не будет, а беременности как оказалось и нет никакой.

— Как нет? Ты что такое говоришь, Глеб?

— Вот так! Сама потом позвонишь своей любимой Олесе и всё узнаешь. Лучше скажи мне, ты знала, что у Полины есть ребенок? — Я вижу, как забегали её глаза, и сразу понимаю, что знала. Никогда не умела врать. — Ты знала, что это моя дочь? — Смотрю пристально и замечаю, как поджав губы она отворачивается. Я сжимаю кулаки до белых костяшек, подрываюсь и начинаю метаться по кухне как загнанный зверь. — Как ты могла мама? — Повышаю голос — Ты что из ума выжила?

— Не смей так с матерью разговаривать. — Встает, поправляет халат и смотрит на меня безразличным взглядом. — Да я знала, что у этой девки будет ребёнок, но нам он не нужен!

— Кому нам? Тебе и твоим планам да? — Меня разъедает изнутри. Самый родной человек — моя мать, просто предала меня.

— Не надо так говорить Глеб. Эта Полина испортила бы тебе всю жизнь. — Яд так и брызжет. Я сажусь на стул и начинаю растирать лицо руками. Внутри опустошение и боль. Не желая слушать чем же ещё удивит родительница, я просто встаю и иду на выход. Она что-то кричит о том, что я должен сказать ей спасибо и о чём- то ещё, но я уже за дверью.

Сегодня просто день сюрпризов. И если новость о том, что у меня есть дочь хоть и ошарашила, но это приятные новости, в отличии от того, какая оказывается у меня мать — монстр. По пути к дому покупаю бутылку коньяка — это сегодня мой лучший друг в борьбе с осознанием и принятием. Дома как обычно встречает тишина. Прохожу в гостиную, откидываюсь на спинку кресла и сижу с закрытыми глазами. В голове рой мыслей. Как жить дальше? Как наверстать упущенное с дочерью, а ещё Полина… Я столько дерьма ей сделал, что по-хорошему бы исчезнуть из её жизни, но не смогу. Даже если бы Маша не была бы моей дочерью— не исчез. Каждый имеет право на второй шанс, и я его не упущу.

Глава 21

Новый год прошёл в одиночестве в обнимку с шампанским. Машуля набегавшись за целый день, уснула в часов девять, а Глеб так больше не объявлялся. Как бы не пыталась отогнать от себя плохие мысли, — не получалось, они заполонили голову — одна хуже другой. Любовь интересное чувство: тебе хочется чтобы человек исчез из твоей жизни, но в то же время без него ты этой жизни не видишь. Я жила пять лет в этой тьме, где только дочь была светлым пятнышком. Смирилась, но не смогла забыть, что Глеб больше не мой, а я не его, — он эгоист и чувство морали отсутствует напрочь. Любая на моем месте уже послала бы его восвояси, но я не любая и совсем не дочь меня останавливает чтобы не отправить его на три веселых. Когда мы познакомились я не знала что такое слёзы. Глеб подкупал своим обаянием и уверенностью, а ещё нежностью, чуткостью и заботой. Быт убил наши отношения, и не только он, — желание заиметь ребёнка заполонило нас. Мы как одержимые ходили по больницам, и после десятой неудачи силы начали покидать, а нервы сдавать. Я ходила дёрганная и постоянно срывалась на Глеба. Конечно его поступок никакому оправданию не подлежит, но я отпустила обиду и злость. И если бы у меня появилась возможность что-то изменить в своей жизни, я бы не воспользовалась ею. Все идёт так, как должно.