Ты мне не нужен (СИ)

— На потом, — убираю тарелку с уже остывшим мясом в холодильник, достаю новую для порции, которая жарится на сковороде.

— Странная ты какая-то… У тебя точно все будет в порядке?

— Когда-нибудь обязательно будет, малыш.

Телефон вибрирует на диване, когда я уже закрываю глаза. Пытаюсь вслепую надиктовать голосовому помощнику просьбу выключить вибрацию, сбросив перед этим звонок, но он отказывается подчиняться и предлагает мне вообще другие варианты своим раздражающим голосом.

Приходится открыть один глаз, чтобы посмотреть, кто там такой настойчивый. На экране светится несколько пропущенных от незнакомого номера, новый звонок проходит как раз в момент, когда я собираюсь перезвонить. А если с матерью что-то?..

— Агата Юрьевна… — в трубке раздается уже знакомый голос Вертинского.

— Два часа ночи. Ты считаешь, что это нормально, звонить мне в такое время?

— Ян в больнице.

В себя я прихожу лишь через десять минут, уже натягивая кроссовки на голые ноги.

Глава 25

Агата

— Да там всмятку все…

Я замираю, хватаюсь за стойку сестринского поста.

— Нет, нормально уже не соберут…

Дыхание перехватывает.

— Ну полгода, может, протянет при должном уходе, а дальше все…

Перед глазами мутнеет, я оседаю на грязный пол, давлю на виски, чтобы совсем не отключиться.

— Девушка! Девушка, вам плохо? Ну что ж вы так… Молодой человек, помогите!

— Агата Юрьевна?..

Голоса смешиваются в один какой-то гам. Я окончательно уплываю сознанием. Пытаюсь цепляться за эту реальность, но у меня совсем ничего не получается.

Обратно меня возвращает тошнотворный запах. Медсестра активно сует мне вату под нос, несмотря на то, что я делаю резкий вдох и отшатываюсь так, что ударяюсь затылком о стену позади.

— Все, не надо… — морщу нос, задерживаю дыхание, чтобы больше не чувствовать эту гадость.

— Держите ватку. Если снова начнет отключаться, зовите, — девушка отдает это химическое оружие Вертинскому и оставляет нас вдвоем.

— Что с Яном?.. — ворочаю языком, но получается как-то вяло. — Насколько все плохо? Его оперируют?

— Нормально все с ним, — он отвечает как-то не особо уверенно. — Ну, помяло конечно. Ребра вроде сломаны и подбородок штопают. Сотрясение еще, наверное.

— А как же твой разговор? Я все слышала…

— Какой разговор? — нахмуривается. — А, так я вообще не про него говорил. Мы с Демычем тачку его обсуждали. У него бывшая отомстить решила, впилилась пьяная в столб на скорости. Ладно хоть сама жива осталась. Дурам везет, там вообще ни единой царапины.

— А мне ты тогда зачем позвонил?! — я толкаю его ладонями в грудь, вскакиваю со стула. — Еще и таким умирающим голос сообщил, что Костров в больнице. Да я тебя собственными руками придушу сейчас, здесь как раз где-то морг должен быть, далеко везти не придется!

— Я вас набрал, потому что Ян сразу после больницы собрался разборки устраивать. Вдруг хоть у вас получится ему мозги на место вставить? Меня этот придурок не слушает. Поговорите с ним, а? Ну он же не терминатор, в драку лезть с битыми ребрами и сотрясом…

Вертинский выглядит и правда виновато. Напоминает огромного кота, который подрал курицу, а теперь сидит-стоит перед хозяевами и своими глазами пытается их разжалобить.

Вот вроде и тапком надо для профилактики, а взгляд такой милый, что рука не поднимается. Да и тапка у меня нет…

— И где этот твой герой? — спрашиваю, пожевывая нижнюю губу. Не хочу признавать, что я волнуюсь за него. Но ведь волнуюсь, как оказалось.

— В кабинете торчит, зашивают еще. Скоро выйти должен.

— Что вообще случилось?

— Его на гонке подрезали. Намеренно подрезали, чтобы он в ограждение влетел. Подушки запоздало выбросило, Ян успел налететь на руль.

— Господи, у вас что, девять жизней?! Адреналина не хватает? А родителям вашим какого будет, если что-то случится? Вы вообще думаете о ком-то? Или только о себе любимы…

Я чихаю и отскакиваю на пару шагов, потому что Вертинский резко выставляет вперед руку с противно пахнущей ваткой. Защищается он от меня, видите ли.

— Я тебе сейчас эту вату…

— Ты чего шумишь, чудо? — за моей спиной раздается вымученный голос Кострова.

Помяло его явно больше, чем мне рассказал Мирон. Может, внешне это особо и не выделяется, но Ян прижимает одну ладонь к ребрам и пошатывается на месте.

На разборки он собрался. Его даже я сейчас смогу укатать с одного удара. А у меня в таких делах вообще опыта нет.

— Ты едешь домой, — заявляю на полном серьезе, скриплю зубами, когда в ответ мне прилетает коронная дерзкая ухмылка Яна.

— А ты решила поиграть в строгую госпожу, детка? Погоди, я не в форме для хлыста.

— Одолжи-ка мне свой ремень, — я поворачиваюсь к Вертинскому и протягиваю руку. — Верну быстро, можешь не переживать за свои штанишки.

Он прыскает в кулак и приподнимает бровь, обращаясь к Яну.

— Агата Юрьевна, бить детей непедагогично, — Костров поддерживает друга.

Эти двухметровые лбы оба надо мной смеются. Еще немного, и выть начну от злости. Бесят. Хочется попросить у медсестры поставить им самые больнючие витамины. С десяток на одну задницу толстой иглой.