Ты мне не пара [СИ]

Для закрепления успеха мы еще несколько раз повторили эксперимент по зафиксированным параметрам. Проверка прошла успешно — почти стабильно достигался нужный результат, только раз произошел сбой. После того, как успокоились от радости такой удачи, Юра загорелся желанием проверить себя — вдруг у него тоже получится. Уже я за аппаратурой подавал на него заряд за зарядом, он же весь взмок от натуги — но все напрасно. В конце концов мой руководитель сдался, объясняя мне и себе:

— Наверное, все дело в твоем мозге. После перестройки центров он получил новые способности, у других он просто невозможен.

Примерно также повторилось с Мельником. Повторили ему наш эксперимент, он сам вызвался стать объектом наблюдения. Я вслух описывал светящееся поле его организма, по сравнению с подобным у Оли и Юры оно отличалось большей насыщенностью и другой расцветкой — от голубого до изумрудного. Когда же сказал о потемнении в подложечной области и заметной опухоли в поджелудочной железе, обычно невозмутимый завлаб воскликнул:

— Феноменально! Уже то, что ты видишь энергетическое поле без всяких приборов — уму непостижимо. Различать же клинику органов — настоящее чудо! Не ересь какого-то экстрасенса, расплодившегося во множестве, а максимально достоверный факт, проверенный в научной лаборатории.

Немного отойдя от первого впечатления, продолжил:

— И ведь верно сказал — у меня с недавних пор именно здесь появились боли. Прошел томографию — обнаружили воспаление железы. А ты с первого взгляда нашел больное место и конкретный характер заболевания. Надо подумать, как лучше обследовать такую способность у тебя, возможно — и у других участников эксперимента. Но без афиширования — нам шумиха не нужна. Переговорю еще с руководством института — проект теперь может представить особую важность, включая и государственную.

С того памятного дня наша группа занялась только этим проектом, все другие темы передали коллегам по лаборатории. Проводили специально проработанные тесты для инициации пси-опсии, так мы условно стали называть способность видения, с прошедшими начальный эксперимент людьми. Но такого явного, как у меня, эффекта не добились. Только у Оли появилось слабое видение поля и то общим фоном, без различия отдельных органов. Для большего охвата привлекли новых добровольцев. Юра тоже рискнул и прошел операцию с пси-полем. У него и еще у двоих все же проявилась искомая способность, правда, уступающая моей. Меня же Юра назвал феноменом — мое поле едва ли не на порядок превышало по насыщенности и интенсивности излучения, чем у других участников проекта.

Со временем научился вызывать видение в особом состоянии транса, без дополнительной стимуляции от внешнего источника, как было в первых опытах. После изучения всевозможных характеристик моего поля привлекли к реальной практике — обследованию окружающих людей. Вначале осматривал сотрудников лаборатории, составлял подробную карту их биополя, давал заключение о состоянии и выявленных отклонениях от нормы. После перешел к пациентам клиники, сравнивал свои выводы с историей их заболеваний. Чем больше получал информацию, тем яснее представлял видимую картину поля, мог уже уверенно ставить по ней диагноз. Не раз случалось, что именно по моему заключению у подконтрольных объектов выявлялись недомогания, о которых они не знали. Последующие проверки на диагностическом оборудовании, как правило, подтверждали выводы из моих наблюдений.

Наша работа шла под надзором первого отдела института. Всех причастных к ней сотрудников лаборатории вызвали к секретчику. Он заявил об особом режиме проекта, неразглашении сведений, могущих составлять государственную тайну, зачитал еще статью из закона об ответственности. После подписались у него в журнале. Теперь все свои записи, отчеты и протоколы отдавали на контроль в спецотдел. Там их прошнуровывали, ставили печать и только потом возвращали. В лаборатории в каждом помещении поставили камеры, мы подозревали — что и микрофоны. В первое время чувствовали себя неуютно. Казалось, камеры следили за каждым из нас — лишний раз не расслабишься. После привыкли, не обращали на них особого внимания. Раз к нам в сопровождения секретчика зашел сотрудник компетентного органа, прошелся по лаборатории, переговорил о чем-то с Мельником и ушел. Нас, рядовых исполнителей, не побеспокоили, работали как обычно.