Ты мне снишься (СИ)

— Это твоя благодарность? – он издаёт короткий непонятный смешок, а на губах рисуется кривая ухмылка. — Забыл уже, благодаря кому все еще дышишь?

Хардин надавил на одну из самых болезненных точек. Он правда спас меня в тот день, когда у меня случилась передозировка, и я никогда этого ему не забуду, всегда буду чувствовать некий долг перед ним. Но это не значит, что я буду терпеть подобное с его стороны или любого другого человека.

Я отпускаю его, разжав хлопковую ткань в своих ладонях. Зеленоглазый, наверняка, еще раз подчеркнул для себя, какую тему надо будет поднять в следующем споре со мной, чтобы одержать некую победу. Я прекрасно заметил это по ехидному огоньку в его глазах.

Кидаю взгляд на Ребекку, которая стоит в стороне, внимательно наблюдая за нами. Мне жаль, что я не смог сдержаться и она вновь увидела, как мы ругаемся. А жаль мне лишь потому, что она на все сто процентов чувствует свою вину перед нами. Думает, будто только она виновата в том, что мы с Хардином как кошка с собакой.

Разворачиваюсь, начав идти к Беке, решив, что лучше поговорю с этим придурком один на один, без лишних глаз. Тогда можно будет не ставить себя в рамки и выплеснуть наружу все, что копилось годами. Отчасти я понимаю почему брат злиться – ущемлённая гордость, предательство с двух сторон. Я еще не до конца сошёл с ума, и я знаю, что поступил с ним как кусок говна. Но на то были свои причины.

Когда на тебя, как снег на голову, сваливается информация о том, что, возможно, следующего года в твоей жизни уже может и не быть, ты начинаешь действовать. Ты хочешь стать счастливым, и тебе становится плевать на какие-то моральные принципы, ведь осталось всего-ничего. Если бы Ребекка и правда любила его, то я даже не начал проявлять к ней свой интерес, да даже если бы начал, все равно ничего не получилось бы. Он был для неё, как привычка, возможно, вредная привычка, которая всегда казалась недосягаемой. Она привыкла думать, что влюблена в него, но я оказался глотком свежего воздуха для нее, как бы эгоистично это не звучало.

У меня нет времени, чтобы корить себя муками совести, ходить и просить прощения, или оставаться для всех хорошим, но проживать свои дни в полном одиночестве и отрешении, оставшись за бортом. Надеюсь, он сможет меня когда-то простить, а если даже нет, то уже ничего не исправить. Сделанного не воротишь.

Чем быстрее Хардин отпустит всю эту ситуацию, тем проще станет всем троим, но, скорее метеорит упадёт на землю, чем брат будет выше всего этого, пройдя мимо конфликта с высоко поднятой головой. Он так попросту не умеет.

— Хиро, ты только презик не забудь надеть. – он кричит мне в спину на весь коридор. — Мало ли кому она еще давала, твое здоровье превыше всего.

Это была последняя капля, чаша моего терпения окончательно переполнена. Я резко разворачиваюсь и за пару шагов преодолеваю расстояние между нами, а мой кулак в этот момент встречается с челюстью Хардина. Его голова поворачивается в сторону, а из губы тонкой струйкой начинает течь кровь.

— Я не бью тебя в ответ только потому, что знаю, в каком ты был состоянии пару часов назад. – он наклоняется ближе и начинает шептать, чтобы кроме меня этого больше никто не слышал. — Ты опять начал употреблять, я угадал? Можешь даже не отвечать. Я ей расскажу тогда, когда это будет выгодно мне. Она с тобой наиграется и прибежит обратно ко мне. Ты никому не нужен, даже родителям. А когда она поймёт, что ты просто жалкий наркоман, то ты останешься совсем один. И умрешь ты тоже в одиночестве, с иглой в вене, как и все торчки.

Он вытирает тыльной стороной ладони кровь с подбородка, и, развернувшись на каблуках своих ботинок, уходит в сторону лестницы.

Я стою, как вкопанный, стараясь выкинуть эти слова из своей головы, чтобы не зацикливаться на них.

Это пустой трёп. Просто пустой трёп.

Подхожу к брюнетке, которая стоит с поникшим выражением лица, боясь даже взглянуть в мои глаза. Я аккуратно обвиваю ее спину своей рукой, заключая в крепкие объятия.

— Прости, вы ненавидите друг друга из-за меня. – мягко шепчет она дрожащим голос.

— Не извиняйся. – я поглаживаю ее спину, зарываясь носом в распущенных волосах, которые пахнут моим шампунем. — В том, что мы два идиота нет твоей вины.

— Нет, есть. – она поднимает свою голову, всматриваясь в мои глаза.

— Мы сами разберёмся, не переживай. – оставляю короткий, но нежный поцелуй на ее макушке. — Только не воспринимай все его слова всерьёз? Хорошо? Он потом еще извиняться перед тобой будет, когда поймёт, что за чушь нес.

Ребекка ничего не отвечает, пронзительно смотря в мои глаза, я наклоняюсь, вовлекая ее в невинный поцелуй. Потом беру за руку и, преодолев несколько метров, мы наконец оказываемся в моей комнате. К счастью, Кайла в ней не оказалось.

Я запираю замок на щеколду, чтобы никто не смог войти и помешать нам.