Ты мне снишься (СИ)

Мне совершенно до лампочки от его очередных оскорблений, но его постоянное «я могу и уйти» начинает порядком надоедать, и, что самое ужасное, его «угрозы» об уходе вызывают панику внутри меня.

— Успокойся. – он встаёт передо мной, сверля глазами. — Я сейчас переступаю через себя.

Моя голова буквально начинает кружиться от того, что мне на секунду мерещится, словно передо мной возник Хиро. Я столько раз говорила сама себе насколько они разные, но стоило Хардину снять весь этот металл и надеть одежду Хиро, и они стали, буквально, как две капли воды. Только одно бросается в глаза – взгляд. Он у них совсем разный.

Видимо, не зря говорят, что глаза – зеркало души. И я хочу видеть напротив себя совсем иную душу.

— Верю, что тебе тяжело, но ты можешь не подливать масла в огонь? Умоляю. – полушепотом произношу я.

— Тяжело? Ты растоптала меня на пару с родным братом, а я все равно стою тут рядом с тобой, помогаю тебе. Тебе даже не жаль, бедняжке Ребекке плевать, что я разбит из-за твоего дерьмового непростительного поступка, значение же для тебя имеет только Хиро, я прав?! Уверен, ты и не вспоминаешь обо мне. Хардин? Да кто это вообще такой? А я продолжаю думать о тебе каждую минуту, и мне противно от самого себя, противно от своей никчемности. Вот до чего ты меня довела, Ребекка. Ты никогда не поймёшь, даже на долю процента, что я чувствую и через что прохожу каждый, сука, день. – он встаёт вплотную ко мне.

Чувство вины разгорается с новой силой, а сердце сжимается. Я действительно всегда забываю об одном: поставить себя на место Хардина, попытаться понять, что он чувствует. Его поведение в какой-то степени оправдано, он имеет право злиться.

— Мне хочется разбежаться и об стенку удариться после того, как я унижаюсь перед тобой каждый раз, хотя и не хочу этого делать, но оно само получается. — Хардин делает короткий шаг, и между нашими носами остаются сантиметры. — Я уже не понимаю, я тебя больше люблю или ненавижу, и не знаю, что было бы приятнее, поцеловать тебя или же придушить.

Я пячусь назад, чтобы создать между нами хоть какое-то пространство, но Хардин за долю секунды настигает меня, прижав к себе одной рукой.

— Отпусти. – прошу я.

— Нет, не хочу. – хрипит он. — Тебе так больше нравится, да?

— О чем ты?

— Как я выгляжу. Я вижу, как ты на меня смотришь. Очень сильно похож на Хиро, не так ли? Да-да, мы близнецы, но сейчас я его точная копия. Без пирсинга и когда все мои тату прикрыты. Я не слепой, Ребекка.

— Прошу, давай закроем тему. – я кладу руки к нему на грудь, пытаясь оттолкнуть от себя, но он сжимает свою руку на моей талии лишь крепче.

— Ты что-нибудь почувствовала, когда я сегодня поцеловал тебя? – его взгляд смягчается.

— Хардин…я люблю его. – с трудом произношу я, зная, что эти слова его ранят, но мне не нужно никакого недопонимания. Мне нужен только Хиро.

Скотт горько усмехается и отводит глаза в сторону.

— Я спросил не это. Ты почувствовала что-нибудь? – чеканит он каждое слово. — Я для тебя что-нибудь значу?

Я молчу.

— Очень многословно, Бека, браво. – с некой злостью выпаливает он. — Зато сколько громких заявлений было в комнате от тебя. Я не такой наивный и тупой, чтобы поверить, будто ты можешь бросить Хиро. Но, поверь мне, если бы я мог хоть как-то на это повлиять, ваше расставание было бы первым пунктом. Когда я вижу вас вместе, меня просто тошнит.

Хардин второй рукой берет меня за подбородок, максимально приблизившись своим лицом к моему, тяжело дыша.

— И знаешь, что самое жалкое? Если бы ты захотела вернуться и вдруг поняла, что все это время ошибалась и любишь на самом деле меня, я был бы только рад. – его нос касается моего. — Я всегда знал, что самое паршивое чувство на свете – это любовь, которая делает из тебя слабака, жалкую тряпку, когда ты прогинаешься под другого человека, но я и подумать не мог, что мне придётся когда-нибудь настолько сильно похоронить свою гордость. И я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня чувствовать себя ничтожным и ненужным. Я ненавижу Хиро, потому что ты выбрала его, а не меня. Я ненавижу вас, ведь вы счастливы, пока я страдаю. И я ненавижу себя, ибо каждый раз унижаюсь перед тобой и перед самим собой.

Одинокая слеза медленно стекает по моему лицу.

— Прости меня. – дрожащим голосом шепчу я. — Я уже тысячу раз перед тобой извинялась. Хардин, я не могу ничего исправить. Ты должен отпустить это. Ты сам себе открываешь эти раны каждый раз, когда они немного начинают заживать. Нужно двигаться дальше.

Я смотрю ему в глаза, но он словно меня совсем не слышит.

— Ты сейчас очень красивая. – Хардин медленно вытирает слезинку с моей щеки. — И от этого я тебя ненавижу лишь сильнее, потому что ты его, а не моя.

Брюнет медленно сглатывает, и я замечаю, как движется его кадык. Он выдыхает поток горячего воздуха мне в губы, приоткрывая свои, не оставляя между нами никого расстояния.

— Не надо этого делать, пожалуйста. – шепчу я, пытаясь отвернуть голову, но у меня ничего не выходит, ведь мой подбородок находится в его ладони и крепко сжат.