Ты мне веришь? (СИ)

Не знаю, что заставило меня застыть, как идиота, и с отвисшей челюстью смотреть на волшебство... Иначе я ее назвать не мог. Таких не бывает. Такие только на страницах классики или на кинопленке. По улице точно не ходят и по клубам их не сыскать. До таких, как до неба. Мимо меня вихрем пробежала какая-то женщина.

- Елизавета Александровна, совсем с ума сошли? Холодно здесь, как на улице. Вы решили простудиться? И устали уже!

Она начала лихорадочно закрывать окна и, схватив плед с кресла, набросила на плечи девушке. Да, конечно, это тяжелая работа для капитанской дочери - на фортепиано играть. Рученьки белые отвалятся.

Перед носом появился гном.

- Идемте! - просверливая во мне дырку маленькими черными глазками.

Я думал, меня отведут к хозяину дома, но я ошибся. Потемкин свое время на таких, как я, не тратил. Аудиенцию надо еще заслужить, так я понимаю. Гном отвел меня коридорами в заднюю часть дома. Мы вышли на улицу с другой стороны, и я увидел одноэтажную пристройку. Гном открыл одну из дверей и вошел в комнату, не приглашая меня, но я не гордый и последовал за ним без приглашения.

- Меня зовут Леонид Владимирович. Я отвечаю за вашу работу. Здесь вы будете ночевать и отдыхать. Завтрак, обед и ужин подают в столовой для персонала - это возле кухни. В левую часть дома ходить запрещено.

Все это он говорил, глядя на меня снизу вверх, и слегка раскачивался на ступнях. Ни дать, ни взять мини Гитлер, только усиков не хватает. А вот проборчик на жиденьких волосенках имелся.

- В восемь утра начинаете работать и в шесть заканчиваете. В десять второй завтрак, в час обед, в пять полдник, в семь ужин. У вас зазвенит на часах. До этого времени в столовой нечего делать. Вам выдадут пропуск

- с ним можно выходить за периметр и возвращаться. Все вопросы ко мне. Члены этой семьи с вами разговаривать не будут. Попыток к общению не предпринимать!

- Что ж так? С крепостными не знаются?

- Шуточки шутить будете с кем-то другим, а я вам рассказываю правила этого дома. Нарушаете - остаетесь без работы.

Правила какие-то почти тюремные. Да и по фиг. Можно подумать, меня это волнует. Спать есть где, кормить собрались три раза в день. Не общаться с домашними... да ради Бога.

- А робу каторжным выдают, или можно в своем?

- Что?

- Спецодежду в полоску выдают?

Нахмурился и поджал губы.

- Не выдают. Свою надо иметь. Переодевайтесь, и я отведу вас к другим рабочим. Работа уже кипит. Павел рекомендовал вас, как хорошего специалиста, но забыл упомянуть, что у вас язык без костей.

- А у вас с костями?

Кажется, я вылечу отсюда так и не начав. Если б не Пашка, я б поиздевался над гномом и свалил с этого Титаника, но... друг попросил. А Пашка мне роднее всех родных. Гном отыгнорил мое замечание и ответил на звонок, а я хлопнул у него перед носом дверью и начал переодеваться. Пока стягивал с себя одежду, в голове аккорды лунной сонаты звучали и профиль этот четкий, прорисованный, неестественно красивый подрагивал за развевающимися шторами. Девочка-картинка и имя такое классическое. Я б с ней проиграл и лунную сонату, и что-нибудь пошустрее прямо на том пианино нестройными аккордами до самого крещендо.

Часть 2

Работали мы на улице. Вначале казалось, что холод дикий, а потом так разморило, что все с себя свитера постягивали и по пояс голые топорами махали и молотками. Все же труд облагораживает и всякую херню из головы выветривает вместе с остатками алкоголя. Кровь по венам носится с бешеным кипением, и жизнь такой дерьмовой уже не кажется. Девчонка из обслуги, круглая вся, пышная, краснощекая, как матрешка, воды нам принесла и на меня глазами сверкала. Красноречивый взгляд, я к ним привык. Не прет, но приятно. Можно потом позвать эту «булочку» скрасить мои ночи в пристройке, после ужина самое то.

Взял из ее рук пластиковую бутылку, открутил крышку и к губам поднес. Запрокинул голову и в этот момент заметил капитанскую дочку у окна, смотрит прямо на меня, чуть отодвинув шторку. В анфас еще красивее, чем в профиль. Я аж водой поперхнулся и, глядя на нее, рот вытер тыльной стороной ладони.

Знаете, это как получить ребром ладони по затылку, а потом носком ботинка в солнечное сплетение. Дыхание перехватывает и конец. По телу паутина кипятком расползлась и под кожу забралась ядовитыми щупальцами. Смотрю и взгляд отвести не могу. Нежная, хрустальная, глаза слепит. Я много женщин перевидал и перепробовал. Красивых женщин. По-настоящему невероятно красивых. А эту увидел и камнем с заоблачной высоты полетел прямо в бездну ее огромных, кукольных, голубых глаз. Отравлен с первой же секунды. Наверное, вот так люди понимают, что именно в эту секунду они смертельно заболели.

- Эй! Куда засмотрелся?! Жить надоело?

Толкнул меня в бок Олег, и я бутылку крышкой прикрыл.

- Кто это?

- Дочка ЕГО. На нее смотреть нельзя, дышать нельзя и вообще ничего нельзя. ОН как узнает ...

- Казнит, что ли? Или на кол посадит?