Ты мое дыхание

Впервые в жизни мне захотелось ударить другого человека, причем это желание оказалось настолько сильным, что я отступила, стискивая руки за спиной. На всякий случай.

— Дурацкие шутки у тебя, — буркнула в ответ на предположение Инги, приказывая себе успокоиться. Она ведь и правда просто шутила, кто ж виноват, что у меня такая обостренная реакция на доцента и все, что с ним связано. — Я в самых кошмарных снах не смогла бы представить, что отжигаю с ним где-то.

— Да понятно, — рассмеялась подруга, кажется, не обратив внимание на мою агрессивную настороженность. — Не хваталось еще, чтобы тебе снилось что-нибудь подобное. Сны должны быть сла-а-а-адкими, так что Рогачев априори не подходит для участия в них.

Сладкими? Меня будто окатило горячей волной. Сегодняшний сон был более чем сладким. Умопомрачительным. Я и сейчас, стоило вспомнить то, что приснилось, ощущала, как наливается тяжестью низ живота, а между ног становится влажно. И это даже при том, что фигурантом в моем сне был новый начальник. Как я смогу смотреть ему в глаза после такого, не вспоминая, что это именно его руки и губы доводили меня ночью до исступления?

— Ник? — Инга осторожно дотронулась до моего плеча. — Может, тебе домой отпроситься? Как-то ты совсем плохо выглядишь. Глаза горят, сама бледная вроде, а щеки тоже пылают. Температуры нет у тебя?

Знала бы ты, отчего у меня пылают щеки… Но вслух я сказала совсем другое:

— Все нормально. Раз консультации не будет, остальное вполне можно пережить. Тем более, что вечером мне еще работать.

Подруга понимающе вздохнула: ее тоже после института ждала подработка до поздней ночи. По-другому никак, иначе нечем будет платить за учебу.

— Тогда идем. Выпьем кофе, может, в голове немного прояснится.

После кофе и правда стало полегче, однако ненадолго, уже к середине дня я снова стала почувствовала себя старой развалиной, мечтая лишь о том, чтобы поскорей оказаться дома. Но вместо этого пришлось ехать на встречу с Ольшанским. И очень постараться ничем не выдать своего смущения.

Правда, стоило мне увидеть его, как собственные страхи немного улеглись. Он и сам выглядел не лучшим образом. Похоже, прошлая ночка не задалась не только у меня. Мужчина был мрачен и почти полностью погружен в собственные мысли. Делал вид, что слушает меня, а сам находился где-то далеко-далеко.

Мы вышли на улицу из очередного музея, и Ольшанский поморщился, как будто от яркого дневного света у него разболелась голова. Потер виски и какое-то время стоял неподвижно, так что мне даже стало жаль его: таким уставшим и вымученным он выглядел. И совсем не походил на самоуверенного нагловатого типа, которым предстал передо мной вчера. А потом неожиданно спросил:

— Вы обедали? Давайте заедем куда-нибудь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я не ожидала ничего подобного. Наоборот, хотела, чтобы поскорее закончился наш поход по музеям. И думала, Ольшанский считает так же. Но ресторан? Зачем я там понадобилась ему?

Будто предвосхищая мой вопрос, мужчина ответил:

— Не люблю есть в одиночестве.

Еще более странно: так я для него — вынужденная компания, чтобы не оставаться одному? Это было совсем на него не похоже. Впрочем, что я знала об этом человеке? Только вчера увидела впервые, но то, что успела понять, очень мало что объясняло. Скорее, запутывало еще сильнее. Вот и теперь: и вид, и поведение Ольшанского говорили о том, что он едва выносит меня и вообще ничье общество ему не нужно. А в действительности же имел в виду совсем другое.

Есть и правда хотелось. Я устала, а до дома — знала — доберусь еще не скоро. И вместо того, чтобы выполнить самой себе данное утром обещание и держаться от нового начальника подальше, согласилась на его предложение.

Сама не знаю, почему я это сделала. Может, из-за того, что во мне резко взыграли меркантильные нотки: так давно никто не приглашал в ресторан, а позволить себе подобное самостоятельно я не могла. А может, хотела внимательнее приглядеться к Ольшанскому. Убедить себя в том, что нет в нем ничего чересчур привлекательного. Что прошлой ночью моя усталость вкупе с накопленными переживаниями вылились в такое немыслимое сочетание и воплотились в моем сне. Он наверняка совсем не так хорош, каким кажется. И в постели, в том числе.

«Сейчас же прекрати!» — разозлилась я на саму себя. Нашла, о чем думать. Какое мне дело до того, что он представляет из себя в постели? Все равно не будет возможности это проверить.

«А тебе и жаль?» — ехидно уточнил внутренний голос. «На самом деле хотела бы, чтобы было по-другому?».

«Вот еще!» — я, кажется, начинала закипать. Даже само предположение, что этот человек может заинтересовать меня, почему-то было неприятным. «Делать мне больше нечего. И так проблем хватает с головой».