Ты моё дыхание

– Всё в порядке? – спрашивает он и пристально рассматривает меня, словно что-то потерял и хочет найти.

– Да, – говорю чуть тише, чем хотелось бы.

– Какие-то проблемы? – переводит взгляд Костя на Павла.

– Нет, – опускает тот глаза и нервно сглатывает. – Нет, всё хорошо.

– Приятного вечера, – вежливо склоняет Костя голову. – Софья, на минутку.

Я кидаю на своего несостоявшегося собеседника извиняющийся взгляд и поспешно поднимаюсь.

Мы отходим в сторону всего на пару шагов.

– Я нарушила какие-то неписанные правила? – спрашиваю у Кости.

Мне сейчас важно высказаться первой, иначе потом, если он будет меня распекать, я и двух слов не свяжу. – Альбина сказала, что можно беседовать с клиентами, если они этого захотят.

– Да, всё верно, – подтверждает Костя невозмутимым голосом. – Это не запрещено.

Я перевожу дух. Надо, наверное, у него всё же выпытать всякие нюансы работы в этом клубе, чтобы не бояться и не оглядываться.

– Но я что-то сделала не так, раз ты ко мне подошёл?

– Всё так, Софья. Но желательно максимально сделать свою работу, а потом уж присаживаться за столики, если есть желание У тебя же часть зала ещё осталась не охваченной.

Ну, да. Он прав. А ещё – коридоры вымыть и туалеты. Всё вроде логично.

– А когда работы минимум, тогда и беседы можно вести.

– Даже удивляюсь, когда другие успевают это делать, – язвлю, не сдержавшись.

– При должном усердии и сноровке ещё и не такое получается, – он спокоен, как шкаф, а я и чувство вины испытываю, и раздражение, и мне не даёт покоя Паша-Паганель. Он такой ранимый и беззащитный. Наверное, я бы хотела его выслушать.

Я невольно оглядываюсь. Павел сидит, опустив плечи, и сосредоточенно помешивает трубочкой сок.

– Софья, – снова отрывает меня от созерцания голос Громова. Он словно поймал меня на горячем. Я стою перед ним как провинившаяся школьница.

– Что? – невероятно трудно, но я всё же смотрю ему в глаза. Уж не знаю, как у меня получается, но это максимум, на что я способна сейчас.

– Держись от него подальше, – кивает он в сторону Павла.

– Это приказ? – пытаюсь я всё же отвоевать собственную самостоятельность.

– Это совет, – мягко вибрирует Костин голос. – Однажды он устроил здесь скандал, из-за которого уволили девушку уборщицу.

С этими словами он развернулся и отправился к бару. А я, вздрогнув и проводив широкую спину Громова взглядом, сделала выбор.

– К сожалению, у меня много работы, – сказала я, подойдя к мужчине, что, несмотря на свой немаленький рост совершенно потерялся на фоне тёмной стены, – но если вы подождёте, я вернусь. Не скоро, но вернусь, чтобы составить вам компанию.

Он обрадовался! Так приятно было видеть его открытое, обескураженное и совершенно искреннее лицо!

– Я подожду, – хрипло сказал он, приваливаясь к стене. Во всей позе его читалось облегчение. – Я подожду тебя, Софья.

И больше я не отвлекалась. У меня была цель. А когда есть цель, всё остальное уходит на второй план.

Я умею работать быстро и качественно, не отдыхая, не делая перерывов.

Не знаю, зачем мне нужно побыть с этим человеком рядом. Особенно после слов Громова. Я уверена: он не лгал. А я не мать Тереза, чтобы любить и жалеть всех людей на планете Земля. Но к Павлу я чувствовала невольное расположение. Есть вещи, что не поддаются логике. Вместо разумных доводов действуют совершенно иные материи.

Он мне нравился. Может, потому что чем-то напоминал мне папу. Наверное, именно поэтому, вопреки всему. Я даже готова ошибиться и побыть дурой.

Когда я к нему вернулась, он сидел всё там же, практически в той же позе. Возможно, только стакан с соком перед ним другой.

Я молча присела напротив, а Павел поднял глаза. Смотрел на меня, будто собираясь с духом.

– Закажи что-нибудь, пожалуйста, – просит он снова, и я опять отрицательно качаю головой.

– Может, здесь так принято, но я согласилась побыть с вами не поэтому.

Он кивает. Взмах длинных ресниц. Тонкие пальцы судорожно сжимают стакан. Павел какое-то время молчит, видимо, собираясь с мыслями.

Я ему не мешаю, не тороплю. Рассматриваю. Любуюсь линиями скул и подбородка. У него веки красные и припухшие, словно он не спал долго или пялился в монитор.

О том, что он мог плакать, думать не хочется. Это немного портит нарисованный образ, который мне не хочется разрушать, хотя я прекрасно знаю, что фантазии и реальность слишком далеки друг от друга.

Но я готова обманываться. Хотя бы сейчас, в данный отрезок времени.

– У тебя никогда не бывает так, будто жил, к чему-то стремился, на что-то надеялся, а потом – раз – и пустота, словно провалился куда-то и ничего не можешь с этим поделать?

– Редко, – говорю честно. – Это отчаяние. Кажется, что мир рушится, а потом ты выдыхаешь, включаешь голову, начинаешь дышать и ищешь выход. Как правило, выход находится всегда. Даже не один. Плохой или хороший, но он есть. Следующая задача – найти лучший.