Ты — мое дыхание

Впрочем, с чего начать разговор на столь щекотливую тему, она себе толком не представляла. И больше всего боялась, что Борис просто отшутится, просто посмеется над ней и ловко свернет беседу. А начни настаивать — удивится, наверное. Ведь вчера, в день его рождения, отношения между ними внешне выглядели просто прекрасными. Ничего еще толком Поля не знала, поэтому в прохладный и светлый коридор офиса вошла с гулко колотящимся сердцем и дрожащими коленками.

В приемной сидела секретарша Рита и набирала на компьютере какой-то текст. Рядом с принтером уже лежала стопка свежеотпечатанных листов.

— Здравствуйте, — Рита подняла на нее глаза и поправила очки в модной роговой оправе, — а Бориса Викторовича нет. Он вышел и будет, наверное, уже минут через десять. Но вы, конечно, можете подождать там, внутри… Приготовить кофе?

— Нет, спасибо, — Поля отрицательно мотнула головой и, повернув круглую ручку, вошла в кабинет.

Суханов всегда, еще в период «жениховства», поражал ее своей почти маниакальной аккуратностью: рубашки — не просто белые, а белоснежные, щеки тщательно выбриты, в комнате — все вещи на своих местах. Вот и сейчас на его рабочем столе не было ничего лишнего: подставка для ручек, деловой календарь, несколько листов чистой бумаги. В одном он допустил оплошность: летний ветер, врывающийся в комнату сквозь единственное открытое окно, трепал эти листочки почем зря. Поля, улыбнувшись, закрыла створку, подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела свою прическу и села за стол на директорское место. Листок календаря с сегодняшней датой был густо испещрен мелким и четким Бориным почерком. Она недовольно нахмурилась: перспектива его сегодняшнего позднего возвращения совсем не прельщала. Если разговор закончится хорошо и Суханов сумеет ее успокоить, развеяв глупые сомнения, то было бы совсем неплохо поужинать вместе в каком-нибудь ресторане, а потом вместе отправиться домой… Впрочем, наверняка какие-то встречи можно перенести, какие-то отменить. Близоруко прищурившись, она всмотрелась в страничку и вдруг почувствовала, как горло сжимает мучительно и жарко. Сразу после пометки о встрече с директором детской школы искусств по поводу спонсорской помощи в календаре значилось: «Ирочка Л. Позвонить после 18.00»…

Это была Ирочка Ларская! Конечно, кто же еще! Ее он называл так небрежно и ласково «Ирочка», ее волосами, ее внешностью восхищался, а она, дура несчастная, поддакивала, наивно полагая, что все это шуточки! Шуточки! Удобно было под видом шуточек беседовать с женой о любовнице, удобно приводить Ларскую в свой кабинет… Надо же, пропала она после статьи! Не пропала, а просто перешла на нелегальное положение, чтобы не маячить на горизонте слишком уж откровенно и не возбуждать подозрений супруги. (Дура-то — дура, а вдруг все же догадается?) Интересно, где они занимались любовью: прямо здесь, на кожаном диване, или у нее дома? А может, у Борьки есть для этого специальная квартира? Надо же, девочка-журналисточка, кудрявые волосы, наивные глаза… Но Борька, Борька!..

Поле казалось, что и горло ее, и грудь сейчас просто разорвутся от боли, глаза пекло невыносимо, но слез не было. Ей не хотелось верить в то, что все оказалось так отвратительно и банально, что Борька мог… Вот, выходит, до какой степени она перестала для него что-то значить, вот какая стена выросла за это время между ними. А она, идиотка, вырядилась в «любимое платье мужа», волосы подобрала, надеялась поразить до глубины души…

Поля поднялась из-за стола, чувствуя, что все плывет перед глазами, поправила календарь и быстро вышла из кабинета, не найдя в себе сил сказать Рите «до свидания»…

* * *

— Оставь меня, пожалуйста, или мы с тобой поссоримся. А ссориться мне сейчас совсем не хочется, я для этого слишком устала, — Надя повесила кухонное полотенце на крючок и повернулась. Олег по-прежнему стоял в дверях, скрестив руки на груди. Взгляд его был злым и тяжелым.

— Ах, скажите, пожалуйста, оставьте ее! Какая королева выискалась!.. Ты же знаешь, что я не переношу, когда ты вот так высокомерно закатываешь глаза. Зачем ты это делаешь? — он нервно и болезненно искривил губы. — Специально позлить меня хочешь?

— Нет, — она пожала плечами, — если хочешь, я вообще отвернусь, и ты не будешь видеть ни моих высокомерных глаз, ни моего злобного лица. Так, кажется, ты выразился во время нашей вчерашней «милой» беседы?

— Нет, я не хочу, чтобы ты отворачивалась. Ты достаточно отворачиваешься от меня ночью, я уже вообще скоро забуду, что женат на женщине… То есть что я женат, что у меня есть жена, которая должна исполнять кое-какие супружеские обязанности!

— Перестань! — Надя брезгливо поморщилась. — Кирилл в соседней комнате играет и прекрасно слышит, о чем мы тут с тобой разговариваем.

— Ничего он не слышит!

— Слышит.

— А я говорю, что не слышит!

— Ну хорошо, не слышит! Но я все равно попросила бы тебя кричать на полтона ниже. Это возможно?

Олег прерывисто вздохнул, сцепил пальцы и сухо хрустнул костяшками.