Ты – моё проклятие

Нечаев, стоявший у тонированного окна, выходящего в небольшой сад внутреннего дворика “Четырёх сезонов”, резко разворачивается в мою сторону. Улыбка стекает с его лица оплывшим гримом, а мне же наоборот весело.

Он бледный, под глазами синяки, а щёки впали. Где же этот лощёный хрен, который так легко ломал людям жизнь просто потому, что ему так захотелось?

Жизнь здорово потрепала его, хотя он и строит всеми силами из себя короля мира. Но в моей папке лежит смертный приговор для его империи, которую он выстраивал так долго и слишком многим пожертвовал, чтобы взлететь под самые облака.

– Что-то ты плохо выглядишь, – говорю, а Нечаев хмурится. – Узнал, надеюсь?

Не дожидаясь приглашения, иду к накрытому белой скатертью столу. Спинным мозгом чувствую негатив, увесистым топором зависший над моей головой. Тяжёлый взгляд впивается в меня отравленными копьями, но мне насрать.

– Клим? – наконец-то «рожает» Нечаев.

– Ага, он самый, – киваю и занимаю место за столом. Мягкое сидение подо мной будто бы кучка тлеющих углей, а взгляд Нечаева пытается проделать во мне дыру. – Рад меня видеть?

Ни хрена он не рад. Особенно тому, что тогда, восемь лет назад, не уложил меня в гроб. Профукал ты, Нечаев, шанс от меня избавиться, теперь поздно.

– Мне кажется, мы тогда… обо всём поговорили.

В наследство от того разговора у меня остались рубцы на спине и испепеляющая жажда мести, но не об этом сейчас.

– Тогда обо всём, но появились новые темы для обсуждения.

– Клим, не знаю, зачем ты снова появился, но я жду здесь одного человека. Очень важная встреча.

Нечаев ещё пытается мне указывать, и это на самом деле даже забавно.

– Ты, Нечаев, важный очень и встречи у тебя очень важные. Но ещё ты знатно отупел за прошедшие годы.

Он вскидывает пегую бровь, выламывает её удивлённой дугой, а я нажимаю маленькую синюю кнопку, вызывая официанта. Мгновение, и услужливая девочка Катя прибегает с меню наперевес.

– Клим Петрович, – щебечет Катя, розовея от радостного смущения видеть перед собой начальство. – Вам как обычно?

Я тут редко появляюсь. Наверное, для них это событие планетарного масштаба. А ну как уволю всех к чертям – мне не трудно.

Киваю, не сводя взгляда с Нечаева, а тот сначала бледнеет, а после покрывается алыми пятнами.

– Да, Катюша, как обычно.

Катя мчится на кухню отдавать заказ, и в кабинке воцаряется тяжёлая и душная тишина.

– Что, не нравится видеть, как всякую падаль на твоих глазах по высшему разряду обслуживают? – интересуюсь, откидываясь на спинку кресла, но Нечаев молчит. – Так с кем там у тебя важная встреча?

– Зачем ты пришёл? – Голос Нечаева, треснувший и глухой, и мне кажется, до него постепенно начинает доходить, что я здесь не просто так нарисовался.

– За твоей трусливой душонкой, Нечаев, я пришёл. Помнишь, я тебе пообещал тогда? Я всегда держу слово.

Мы молчим, смотрим друг другу в глаза, и память оживает, протягивая незримые нити, натягиваясь канатами.

– Много воды утекло, да, Нечаев?

– Что ты хочешь, Клим? – шелестит, а морда такая перекошенная и несчастная, словно вот-вот богу душу отдаст. – У меня мало времени.

– Присядь для начала, – взмахиваю рукой, указывая на кресло напротив, но Нечаев замирает соляным столбом, запихнув ручонки в карманы дорогущих брюк. – Ну, как хочешь.

– А ты изменился, – замечает очевидное, а я пожимаю плечами.

– Твоими молитвами, сука.

Снова вбегает исполнительная Катя и молниеносно расставляет передо мной приборы и тарелки. Секунда и её снова нет.

Лицо Нечаева вытягивается ещё сильнее, хотя его конская рожа и так слишком длинная. Мне нравится изумление в его глазах – только ради него стоило выбраться из личного ада и прийти сюда.

– Итак, вернёмся к началу разговора. У тебя здесь важная встреча. Не с Петровым Игорем Кузьмичом случайно?

Нечаев медленно кивает и всё-таки присаживается напротив и тянется к бокалу с водой.

– Ты такой бледный, ещё инфаркт хватит. Валидол хоть под язык сунь, что ли, – откровенно издеваюсь, видя в глазах Нечаева замешательство, граничащее с ужасом. – Так вот, он не придёт.

– Почему?

– Потому что я выкупил твой долг у него. Я выкупил всю твою жизнь с потрохами. Так что теперь будешь иметь дело со мной. Отличная перспектива, мне кажется.

Я чеканю каждое слово, отбиваю ритм о край голубой тарелки зажатым в руке ножом. Вбиваю их в крышку гроба Нечаева, но он держится отлично – прямо молодец.

– Чего ты грустный такой? – растягиваю губы в безумной улыбке и достаю из папки пару листов. Документы, подтверждающие мои слова. – Всё заложил после сорвавшегося тендера? Думал, перекрутиться, но не вышло. Да, Нечаев?

– Не твоё собачье дело! – рычит и рвётся вперёд.

Но я оказываюсь быстрее: хватаю его одной рукой за горло, приставляя нож к пульсирующей на шее жилке.

– Одно движение и от тебя только лужа крови и мешок с костями останется, – обещаю почти ласково, и Нечаев затихает. – Боишься, да? Правильно делаешь. Вскрою твоё горло, пикнуть не успеешь.