Ты мой дом

— Дема чуть не погиб в тот день. Поверь, он был бы рад выйти на бой, чем пережить то, что мы пережили...

Лука тормозит на перекрестке, и в его взгляде, устремленном на меня, вспыхивает удивление. Я знаю, что не должна говорить с ним об этом. Дема не будет рад, узнай, как много я сболтнула. Но я хочу, чтобы Варламов знал правду.

— Я не знаю, каким чудом он спасся, и вытянул нас из беды в тот день, но если бы Огги не ушел с боя, меня бы сейчас не было. А если и была, то в качестве переломанного изуродованного существа, — от этих слов горечь поднялась по гортани. Воспоминания того дня градом хлынули на меня. Резко отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

Я не видела Варламова, не знала, о чем он сейчас думает, и повлияли ли на него мои слова. Я не была уверена, что вообще нужно было говорить об этом. Но мне не хотелось, чтобы они думали и дальше об Огги, как о предателе. Он не такой.

Спустя десять минут машина остановилась на парковке у главного входа в городскую больницу. Я потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но Лука вдруг нарушил тишину.

— Он не услышит этого от меня, но я отпустил ситуацию, — мужчина смотрел на меня в упор. — Из-за его поступка были проблемы, но я их решил. В любом случае, Огги должен был сказать мне о своей беде, я был бы с ним рядом. И на будущее, если что-то случится вновь, скажи мне об этом ты.

В глазах защипало.

— Пусть он сейчас будет жив и здоров. С остальным мы разберемся.

Я вышла и машины, попытавшись унять бешеное сердцебиение. Лука не стал лезть ко мне со словами успокоения, за что я была ему крайне благодарна. В моем состоянии я бы не вынесла еще и жалости к себе.

Мы прошли в здание. Лука подошел к регистратуре, а я замерла на середине зала, и обняла себя за плечи. Мне было страшно, я не могла и шагу ступить. Неизвестность была пугающей, но узнать плохие новости и потерять надежду – вот, что было самым страшным для меня.

Варламов обернулся, и подозвал к себе. На негнущихся от волнения ногах я приблизилась.

— Идем, он на втором этаже.

Воображение с еще большим рвением рисовало самые страшные картины происходящего. С каждым последующим шагом, приближающим меня к нему, внутренняя дрожь нарастала все сильнее.

— Она не сказала, в каком он состоянии? — я посмотрела на Луку с надеждой. Он нажал кнопку на панели лифта.

— Нет, только назвала его палату.

Я кивнула, опустив глаза в пол.

— Эй, — позвал Лука. – Все будет хорошо, поняла?

Створки лифта открылись, и я поспешила в коридор. Сделав пару шагов, замерла. Я не верила собственным глазам. Я боялась им поверить, ведь если это окажется неправдой, я не переживу.

Варламов, как и я остановился, удивленно уставившись перед собой. В этот момент медсестра звонко засмеялась какой-то шутке Огинского.

Прикрыла глаза, мысленно выдохнув. Живой, здоровый. Все хорошо. Словно огромный камень упал с моих плеч, а в следующую секунду я почувствовала, как слезы подкатывают к глазам.

Я смотрела на него, пока он, облокотившись о стойку регистратуры, улыбался девушке и что-то ей говорил. Стояла и понимала, что и шагу сделать не могу. Настолько же сильно, как я переживала за него всю дорогу в больницу, сейчас я злилась на этого дурака!

— Ты идешь? – раздалось над головой. Я посмотрела на Луку, и он все понял лишь по моему взгляду. Ничего не ответив, мужчина прошел вперед.

Дема вдруг повернулся и посмотрел в нашу сторону. Я заметила огромную гематому на его лице и запекшуюся кровь в уголке губ. Он нахмурился, увидев друга.

Мужчины пожали друг другу руки, и Дема вдруг посмотрел поверх его плеча, прямо на меня. Я стояла, облокотившись о поверхность стены, и не могла даже слова произнести. Ком, застрявший поперек горла, мешал говорить.

Дема что-то сказал Луке и направился в мою сторону. Он сильно хромал, было видно, что каждый шаг дается ему с трудом.

— Белка, ты чего тут замерла? – нервно усмехнулся, пытаясь обнять меня. Я сделала шаг назад, избегая его касаний.

Дема нахмурился, а мне даже смотреть на него больно было.

— Эй, ты чего?

Он сделал шаг вперед и снова сгреб меня в объятия. Именно в тот момент, когда я почувствовала на себе его руки, когда запах его парфюма и пота проник в мои легкие, меня накрыло.

— Не трогай, не трогай меня! — рычала сквозь бесшумные слезы. Горло словно петлей стянуло, и сейчас мне хотелось убежать отсюда и не видеть его.

— Эй, ты чего? – он немного отстранился, заглядывая мне в глаза.

— Пошел ты! – процедила сквозь зубы, резко оттолкнув его в грудь. И когда Дема едва не упал, замерла. Мне не было стыдно, не было его жалко сейчас. Я злилась на Огинского так сильно, что хотела его ударить.

— Эй, я вообще-то ранен! Какая муха тебя укусила?!

Я ничего не отвечала. Просто смотрела на него, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло. Внутри так сильно горело, что хотелось разорвать грудную клетку и вытянуть все, что мучило меня наружу.

— Белка, ты чего? – уже более спокойным, немного встревоженным голосом.

Его пальцы слегка касаются моих скул, а меня эти касания словно кипятком шпарят.