Ты мой дом

Огинский полностью одет. На нем все та же худи и спортивнее штаны, но даже плотная ткань одежды не может скрыть от меня великолепия его тела. Резкие, четкие удары, слаженные настолько, что кажутся естественными для этого мужчины, как и возможность ходить и дышать для любого человека. Он зол, и я слышу его злость в каждом выдохе, после каждого удара о грушу. Ярость выплескивается из него подобно воде из переполненного стакана... но этого все равно недостаточно, чтобы ему стало хоть немного лучше.

Остановившись вдруг, Демид тянется в сторону, к подоконнику. Схватив полупустую бутылку виски, отпивает из нее.

Прикрываю глаза, потому что от увиденного дыхание спирает. Он не пьет. Никогда не пьет – это его принцип. А сейчас он сам уничтожает себя.

В какой-то момент Демид замечает меня. Обернувшись вполоборота, мазнув по мне взглядом, отворачивается. И, словно я даже незнакома ему, ставит бутылку обратно, продолжая молотить снаряд.

Я не знаю, как начать дышать. У меня не выходит. Я как рыба, выброшенная из воды, просто стою и хватаю воздух ртом. Хватаю, а насыщения нет. Дурно.

Понимаю, что с каждой пройденой секундой моя уверенность сходит на «нет». Боясь совсем растерять ее, я делаю шаг первой.

Приблизившись, смотрю на то, как он в очередной раз подносит к губам бутылку.

— Не считаешь, что пора перестать делать вид, словно мы чужие? Может, пора уже поговорить?

Когда наши глаза встречаются, я понимаю, что он в стельку пьян. Одурманенный взгляд, с жутким коктейлем из злости и безумия.

— Разве в прошлый раз ты не все сказала? – усмехается, снова делая глоток пойла. – Мне казалось, ты была предельно ясна в прошлую нашу встречу.

Он ставит бутылку на пол, продолжая боксировать. В его голосе, в его взгляде и поведении столько холода и равнодушия, что мне не по себе. И если там, в гостиной все это делало мне больно, сейчас я начинаю злиться. А зачем я вообще рву себе душу? Может, ему это вовсе и не надо? Я бы решила, что он так думает, если бы не драка с Исаем.

Он не перестает молотить по груше. От обиды слезы выступают на глаза.

— Хватит вести себя так, Демид. Мне было также сложно, как и тебе! Все эти дни я места себе не находила!

Он вдруг замирает после моих слов. С его губ рвется злая усмешка.

— Ты сама сказала мне свалить из твоей жизни! Сказала это во второй, бл*ть, раз! – он делает шаг навстречу, заставляя меня отступить. — Знаешь что, Белка, я за*бался бегать за тобой! Хочешь правду? Я не понимаю вообще, чем я заслужил это! Я просто сделал так, как ты хотела. Но и это тебя не устраивает?

Мы словно из разных вселенных. Он чужой сейчас. Настолько чужой, что даже не слышит меня, не хочет... Я не знаю, как до него достучаться, чтобы он понял, чтобы перестал убивать нас.

— А тебя устраивает жить вот так, врозь? Может, хватит искать виноватых, а стоит, как взрослым людям поговорить?

Вижу, как дергается его кадык, как сжимаются скулы на мгновение, а в следующую секунду он резко подается вперед, буквально вбивая меня в стену.

Его губы у моей шеи, в нос ударяет запах его одеколона и алкоголь. Я не хочу, чтобы он был таким как сейчас... От такого Демида мне больно.

— Ну, давай, поговорим, — хриплая усмешка на ухо. Его пальцы сжимаются тисками на моей талии.

— Расскажи мне, как провели время в моей квартире? А? – цедит сквозь зубы, забираясь пальцами под подол футболки, царапая, сжимая кожу. В этот момент он ненавидит меня так сильно, что мне становится страшно. Демид отстраняется, продолжая прижимать к стене, заглядывает в мои глаза.

— Давай, расскажи, чем вы там с Гессом занимались?

Зубы сводит от его злости и холода. Я не верю. Смотрю и не верю своим глазам. Не верю в то, что он сейчас говорит. Это не мой Демид.

— Ты вообще слышишь себя? — выдавливаю хриплое, глотая слезы.

А он смотрит на меня так свысока, и презрительно усмехается, отстраняясь.

— Это не похоже на конструктивный взрослый диалог, Белка. Начни с себя, пожалуй, – он направляется за своим пойлом.

– А может тебе правда стоит найти кого посерьезнее? С таким как я каши не сваришь, — разводит руками и начинает смеяться.

Первый порыв после всей вылитой им на меня грязи – развернуться и уйти. Убежать, чтобы не видеть больше этого холода и ненависти в его глазах. Спрятаться, закрыть глаза и уши. Перестать существовать. Потому что сейчас я понимаю, если он меня разлюбит... если он перестанет быть в моей жизни – я не справлюсь.

— Да, Исай был в твоей квартире, — произношу, прочистив горло. Я хочу сказать все без утайки. Пусть знает правду, и если тогда оттолкнет – так тому и быть. Сделав несколько шагов к нему, замираю. Демид так зло смотрит на меня, словно не хочет больше стоять рядом.

— Я открыла, так как думала, что это ты! После той ссоры три дня провалялась на нашей кровати! Лежала и рыдала, сходила с ума, все ждала, когда же ты придешь?! – я начинаю кричать. С каждым словом все сильнее душит обида. Глаза застилает пелена.