Ты мой яд, я твоё проклятие

– Расслабьтесь… Келина, – с насмешкой сказал дин Ланнверт. – Я не наброшусь на вас. Не имею привычки подбирать объедки с чужого стола.

Облегчение, смущение от того, что он угадал мои мысли, и злость на его слова смешались в моей душе. Я сжала челюсти. Нет, он не выведет меня из себя.

Но что интересно. Он перешёл на «вы» в обращении ко мне. А ведь ещё днём называл подстилкой и обращался, как с отбросами.

Выслушал рассказ своего друга? Понял, что я принадлежу к тому же слою общества, что и он сам?

– Вас действительно так зовут? – не спрашивая моих предпочтений, он наполнял мою тарелку едой. Пододвинул мисочку с супом. – Келина.

– Почему вы спрашиваете? – я отломила кусочек хлебца и стала крошить его на блюдечко, не особенно отдавая себе отчёт в том, что делаю. Голод я чувствовала, но напряжение пересиливало. Не уверена, что смогу проглотить хоть пару ложек.

– Вам не подходит это деревенское имечко. Так как же? Отвечайте на вопрос.

Я опустила глаза, промолчала. Ответила ровно:

– Вы можете звать меня так, как угодно вашему сиятельству.

Он вздёрнул брови. Выражение лица ожесточилось.

– Например, жалкой содержанкой? Постельной грелкой Рейборна? Продажной женщиной?

Молча, с прямой спиной я выслушала поток оскорблений. Пожалуйста, пусть старается. Он явно пытался вывести меня на эмоции. Надеялся, что в гневе я ляпну что-нибудь полезное?

– Если мне будет позволено спросить, – начала я тихо – и он тут же замолчал, уставился своими сверлящими пронзительными глазами. – Что случилось тогда, днём? Как… вы вернули меня?

Дин Ланнверт хищно усмехнулся. Его рука с широким запястьем, с выступающими венами, показалась в круге света и стала набирать на тарелку салат. Крупный сапфир на среднем пальце сверкнул, словно подмигивая – и я вздрогнула, когда поняла, что это не отражённый свет.

– Ты уверена, что хочешь это знать?

Давящая атмосфера стала сильнее, в ушах заныло, послышался потусторонний смех. Мне почудилось жаркое дыхание в лицо: «хочу-у… отдай её мне…», – и мир снова завертелся вокруг, как тогда, в машине, под ногами разверзлась чёрная бездна, полная боли, отчаяния и бессилия.

– Довольно, мессир, – я прижала руку к горлу, часто и шумно дыша. – В другой раз.

– В другой раз? – повторил он насмешливым издевательским тоном. – В твоих интересах, чтобы другого раза не случилось. Не уверен, что ты перенесёшь более близкое знакомство с Фараиту. Хотя о чём это я… – он пружинисто поднялся, отодвигая кресло. Хищным неслышным шагом подошёл ко мне.

Я хотела было вскочить, отбежать, но не успела. Одной рукой, тяжёлой, как груда железа, он пригвоздил меня к креслу – а второй что было сил рванул ворот моего платья. Я вскрикнула, чувствуя, как расходится ткань.

Вцепилась в его руку, ногтями в кожу, пытаясь отодрать его от себя, сделать ему больно. Но под моими пальцами был как будто обтянутый кожей металл, и дин Ланнверт ничуть не отреагировал. Встряхнул меня, как надоевшую куклу, рванул ещё сильнее, и ворот платья с треском разошёлся, обнажая плечо и грудь.

Стыд ожёг щёки. Я со вскриком попыталась прикрыться и замерла, обнаружив на груди, с правой стороны, над нежной выпуклостью – незнакомый тёмно-коричневый, словно выписанный хной знак.

– Боги… что это?! Что вы сделали со мной? – я с ненавистью, ещё более сильной из-за стыда и страха от собственной беспомощности, уставилась в светлые глаза.

Как… как он вообще посмел… раздеть меня и поставить это?! Воспользовался тем, что я была без сознания, и… сделал этот мерзкий знак с неизвестным предназначением. А может, он не ограничился этим, осмелился на кое-что ещё более ужасное?.. Не верю… не хочу верить.

Дин Ланнверт усмехнулся и отпустил меня. Хлопнул в ладоши, словно отряхивая с них пыль. Вернулся к своему креслу и вальяжно опустился в него. Его взгляд блестел удовлетворением и словно гладил метку и то место, на котором она стояла.

Я же полыхала гневом.

– Это не сойдёт вам с рук, – мне хотелось плюнуть ему в лицо. – Что это за метка?

Он закинул голову и расхохотался. Смеялся долго, со вкусом, кадык на широкой шее подрагивал.

Я съёжилась в кресле, придерживая рукой лоскуты ткани, горя ненавистью.

Отсмеявшись, дин Ланнверт вернул на меня пренебрежительный взгляд.

– Именно. Метка. Я тебя пометил, как своих коров. Теперь тебе не удастся улизнуть за пределы поместья.

– Что случится, если я выйду за эти пределы?

– Попробуй и узнаешь.

Я молча стиснула челюсти. Сверлила его полным гнева взглядом и размышляла. А ведь и попробую. Сомневаюсь, что это убьёт меня, и сомневаюсь, что он с такой лёгкостью потеряет игрушку, которая ему явно нравится.

Что он вообще собирается делать со мной? Если раньше я ещё надеялась, что он отпустит меня, когда поймёт, что от меня нет никакой пользы, то теперь эта надежда стала совсем иллюзорной.

Но зачем я ему?

Неужели он просто из тех людей, которым нравится издеваться над беспомощными жертвами? Я слышала о девушках, попадавших в руки маньякам… что если дин Ланнверт той же породы?