Ты мой худший вариант

Жесткая правда.

Которая поможет поверить в ложь.

– Это была я, мам, – тихо говорю я. – Это я на самом деле залезла к директору.

– Что? – вскрикивает мама, прижимая ладонь ко рту. С ее лица мгновенно исчезает вся краска, а глаза становятся огромными и испуганными. Она с силой мотает головой. – Нет, это неправда. Ты не могла, не могла…

– Могла. Взяла у тебя ключ, сделала копию и залезла. Это должна была быть просто шутка, но я случайно разбила этот дурацкий аквариум и… Ну ты знаешь, что было дальше. Это полностью моя идея, Зак тут не при чем, но он взял всю вину на себя, чтобы я не пострадала. Ты же понимаешь, что было бы, если бы директор узнал, что это сделала я….

Мама нервно сглатывает, и теперь в ее взгляде настоящий ужас.

Она понимает. Отлично понимает.

– Кажется, мне нехорошо, – слабо бормочет она.

– Сейчас воды принесу! – подскакиваю я.

– Сиди. Я сам принесу, – Зак легко поднимается и идет на кухню, а я подбегаю к маме и сажусь около нее на пол.

– Зачем? – еле слышно спрашивает она.

– Затем, – упрямо шепчу я. – Я все знаю. Я слышала, что директор говорил тебе, и хотела, чтобы он…

Замолкаю, потому что возвращается Зак со стаканом воды.

– Я налил из-под крана, не нашел, где у вас фильтр стоит.

– У нас нет фильтра, – отвечаю я за маму. – Так что нормально. Спасибо.

Мама пьет воду, смотрит на Зака и отводит взгляд. А потом вздыхает.

– Спасибо, Захар, – говорит она неуклюже. – Я… возможно, не совсем была права. В любом случае я очень тебе благодарна. За Лию. Но с тобой, – тут мама строго смотрит на меня, – мы еще поговорим, юная леди!

Да уж, разговора с глазу на глаз мне не избежать, но я уже не боюсь. Я знаю, почему я залезла в кабинет к директору, и жалею только о том, что все пошло не по плану. А о самом решении – нет, не жалею ни капли.

– Мам, мы сегодня вечером гулять пойдем с Заком, – как бы между прочим говорю я.

Мама трагически вздыхает, но кивает головой, давая понять, что приняла к сведению.

– Отлично, тогда я за тобой в семь заеду, солнце мое, – он так легко и естественно притягивает меня к себе и целует, как будто мы и правда пара. Возможно, в этих поцелуйных тренировках на самом деле был смысл.

– Но никакого мотоцикла! – тут же поднимает голову мама. – У меня всего одна дочь, и я не готова ее лишиться!

– Окей, заеду на машине, – покладисто соглашается Зак.

И мама облегченно выдыхает, успокоенная этим обещанием, а потом даже пытается напоить Зака чаем. Тот вежливо отказывается, снова целует меня и прощается до вечера.

Мы с мамой вдвоем наблюдаем из окна, как он идет, весь исполненный ленивой животной грации, как надевает шлем, как перекидывает ногу через седло мотоцикла и, явно рисуясь, с оглушительном ревом двигателя поднимает его на заднее колесо, проезжает так несколько метров и только потом нормально выезжает со двора.

– Смертоубийство, – недовольно бормочет мама.

– Ага, – поддакиваю я, но в моем голосе столько восхищения, что скрыть его не особо удается.

Мы обе молчим.

– Чаю? – наконец осторожно спрашивает мама.

– Давай.

Мы чинно идем на кухню, обмениваясь ничего не значащими репликами. Я спрашиваю, почему она так рано пришла с работы, она объясняет, что у нее мигрень и поэтому она отменила четвертую пару, и я ей сочувствую. Она вскользь замечает, что с распущенными волосами мне красивее, чем с пучком, я с удивлением принимаю этот комплимент и говорю, что тогда надо подровнять волосы, и мама со мной соглашается.

Но ровно в тот момент, когда мне кажется, что к серьезному разговору мы так и не приступим, мама вдруг резко звякает ложечкой об край кружки и спрашивает глухим, совсем не похожим на нее голосом:

– Ты пыталась отомстить ему?

Я сразу понимаю, что она о директоре.

– Типа того, – неохотно отвечаю я и делюсь с ней своим изначальным планом, который включал в себя гигантских тараканов.

К моему удивлению, у мамы на лице появляется слабая улыбка.

– Ох Лия-Лия, – качает она головой. – Только ты могла придумать такое! Ну детский сад же! Я думала, ты только в детстве мне жару давала, а ты, оказывается, ни капли не поменялась.

– Жару давала? – удивляюсь я.

– О да, – мама вдруг смеется. – Я с тобой еле справлялась. Не помнишь разве, как ты вырезала плащ для куклы из моего нового платья? Или как клей мне на стул налила? Или как бабушке усы нарисовала, пока она спала?

Я мотаю головой. Ничего не помню. Да и бабушку помню смутно, они с дедом погибли в автомобильной аварии, когда я еще в школу не пошла. Так странно… Никогда бы не подумала, что я была неугомонным ребёнком, мама мне об этом никогда не рассказывала.

– Но ты же понимаешь, что то, что ты сделала, это уже не шалость, а преступление? – серьезно спрашивает мама. – У меня чуть сердце не остановилось, когда я узнала.

– Понимаю, мам.

– Тебе повезло, что Громов оказался таким… в общем, не таким, как я думала. Но в следующий раз его может не быть рядом. А я тебя не спасу. У меня нет таких возможностей.

– Я понимаю. Правда.

Она тяжело вздыхает.

– Лия, ну неужели не нашлось никого попроще? Он же слишком… слишком не нашего круга. И слишком неразборчив в связях.