Ты мой! Пока не наиграюсь...

– Припаркуйся немедленно и расскажи всё по порядку!

Нина исповедовалась второй день подряд. Но только в этот раз она не ревела. Не было ни сил, ни желания выплёскивать на блондина эмоции. Лимит на завывание с заламыванием рук исчерпан. Ощущать себя тряпкой рядом с тренером она не желала.

– Всё понятно.

– И что же ты понял? Я вот многому дать объяснение не смогла.

Блондин усмехнулся, будто и вправду знал что-то недоступное пока ей и делиться этим прямо сейчас не собирался.

– Ключи от московских квартир у тебя с собой?

– Да.

– Едем туда. Знакомство с жилищем в Одинцово откладывается на потом.

– Зачем? – она пожала плечами. Окунаться в запахи Светличного прямо сейчас не хотелось.

– Поищем ответы там, где твой муж ночевал в последний раз.

Нина кивнула. Как ей самой не пришло в голову осмотреть квартиру, в которой Светличный стал оставаться на ночь всё чаще, объясняя напряжённой работой. А может быть это её подсознательное нежелание получить подтверждение его неверности? Одно дело чувствовать и подозревать и совсем другое уткнутъся носом в неприятную правду. Но, как сказал Бероев – нужны доказательства. Для того же развода.

– Только позвоню кое-кому.

Она набрала Олега и попросила прислать человека, что убирал в спальне особняка жучки. Нужно проделать то же самое, но в обратном направление. Установить камеры и прослушку.

– Это мой старый друг, – почему-то начала она оправдываться.

– Было бы удивительно, если бы вокруг тебя не было кучи мужчин.

Стас улыбался совершенно искренне и открыто. Вот такое полное его безразличие Нине не нравилось и даже слегка напрягало. Она не привыкла жить полностью доверяя кому-то кроме мамы и Юльки. Стас хочет войти в их число? Мужчинам вообще можно верить?

– Ты не ревнуешь?

– К чему? Тому, что замужняя женщина будет мне изменять?

– Про «будет» это к чему?

– К нашему будущему. – Он ловил взгляд серых взгляд в зеркале. – С мужем тебе надо разводиться. Предавший однажды, предаст и дважды. Он знает, как на тебе сыграть и станет делать это снова и снова. – Конечно я очень ревнивый, но знаю где сейчас моё место. В паспорте у тебя регистрация не со мной.

Нина покачала головой, внимательно следя за дорогой.

– Если бы было всё так легко! Я делаю, что надо на автомате, а по сути не готова даже думать об этом. Слишком много последствий.

– Намного проще, чем ты считаешь. А я умею ждать.

До самого дома они молчали, каждый обдумывая что-то своё. Но мысли шли в одном направлении: как выйти из ситуации с Павлом с малейшими потерями. Он – как это лучше устроить.

Город постепенно погружался в сумерки. Начинали загораться фонари. Москва в освещении особо красива. Пятиэтажки, шести, семи, девятиэтажки, высотки. Сталинки с их помпезной надёжностью и лепниной.

Новые, взметнувшиеся в небо, здания современной архитектуры: стекло и разного цвета пластик. Перепады высот крыш с подсветкой, Как алгоритм пульсации города. Сверкающие змеи гудящей автострады. Никто и никогда не заставит её добровольно бросить всё это. Разве, что поменять на жизнь у океана.

Ключ подошёл. Замки Светличный не поменял, а значит, уверен в том, что жена побунтует и смирится с новой участью. В конце концов, все деньги остались в семье, при условии, что эта семья сохранится.

Человек Бероева подъехал следом за ними. Они оба начали осмотр. Нина в поиске улик, он – месте для установки камер.

Просторная дорого меблированная квартира была идеально вычищенной. Уборщица не зря получала деньги. В спальне с широченной кроватью и окнами затянутыми тяжёлыми серыми портьерами было холодно и неуютно. Нина переворачивала подушки в надежде, что что-то за ними осталось. Заглядывала в каждую щель, в любой угол. Но сюрприз ждал её в огромной ванной комнате.

Серёжка на умывальнике. Вычурная, из белого золота с большим бриллиантом. Такие не забывают, их ищут до последнего, без них не уходят. И чужие женские стринги ярко-жёлтого цвета, брошенные на сушилку, как среднее окно светофора, разбавляющие ожиданием красный шёлк постельного белья.

Больно.… Очень… Желание разрыдаться…

И только сейчас приходит понимание, что она всё ещё любит высокомерного, себялюбивого, очень красивого властного мужчину. И сердце сжимается в тисках невыносимой обиды.

Она сползла по стенке на пол, спрятала голову меж острых коленей и заскулила. Суровая правда не оставляла ей выбора. Проглотить открытый факт измен, значит уничтожить себя как личность, позволить втоптать в грязь, из которой потом не выбраться.

Не настолько неправа была Лида. Не бред пьяной алкоголички, а исповедь выжженной души обманутой не единожды женщины, не способной жить самостоятельно.

Тяжёлые ладони опустились на вздрагивающие плечи. И снова ничего не надо объяснять. Стас понял всё сам. Он покрутил в пальцах серьгу, бросил её назад в раковину и сделал единственно правильный вывод:

– Кто-то очень старается, чтоб ты узнала об изменах мужа.

– Да… – Она всхлипнула, вытерла слезы воткнутой в пальцы салфеткой и взглянула в участливые глаза. Меньше всего ей нужна была чья-то жалость.