Ты мой трофей

– Но. – Я почувствовала, что мой голос предательски задрожал и замолчала. Не знаю, что выражало мое лицо, но внутри меня кипятком обдало, затем холодом и снова кипятком. Неужели Бог услышал мои внутренние молитвы. Это не может быть так. Он никогда не слушает. Я не хотела этот договор, но он нужен мне, это разные вещи. Я закусила нижнюю губу, потому что почувствовала, как вот-вот меня снова сорвет. Нет. Не здесь. Не при нем. Никогда. Я смотрела на этого мужчину, когда он приближался и остановился, практически не оставляя между нами никакого пространства. Я подняла голову, чтобы отчетливо видеть его лицо. Он был похож на хищника, выслеживающего добычу или уже нашедшего ее и рассматривающего, с какой бы стороны укусить, чтобы было больнее мне и вкуснее ему. Словно он питался моими эмоциями. Мой подбородок немного задрожал, я сдерживалась, как могла.

– Что заставило тебя плакать, Ариэль? – Мужчина едва коснулся полусогнутым пальцем моей щеки, после чего быстро его убрал. Я не имела права разреветься перед этим человеком, но наверняка, стоя так близко, он заметил мои красные глаза и даже то, что я почти на грани. Он наклонил голову немного вбок и продолжал смотреть на меня.

– Мне нужны деньги. – Медленно втянув носом воздух, я все-таки сказала, тихо и так омерзительно это звучало.

– И ты думаешь, меня это волнует?

– Нет. Не думаю. Вы дали мне неделю.

– О чем ты думаешь, скажи. В эту секунду.

– Пункт номер один: никакой пустой болтовни.

Губы мужчины едва приподнялись в ухмылке. Удивительно.

– Хорошая девочка. – Он коснулся моих волос, провел рукой вниз, запуская в них пальцы. – И все же.

– Я думаю, что тебе нравится смотреть, как люди страдают.

– Ты страдаешь? Если тебе ненавистна даже мысль о том, чтобы находиться рядом со мной, зачем ты пришла?

– Я уже сказала.

– Ах. Деньги. И сколько же хочет твое миленькое личико? – Он снова коснулся моей щеки и провел пальцем вниз до подбородка, затем очертил контур губ, продолжая вглядываться в каждый сантиметр моего лица.

– Миллион.

Мужчина поднял глаза и, наши взгляды встретились, холодный и мой ничтожный, пугливый, я дрожала, как осенний лист на ветке. Сначала думала, что трясет изнутри, но потом я поняла, что я вся как на ладони, ничего не могу скрыть. И понятия не имею, зачем такая посредственная вроде меня вообще могла понадобиться такому человеку, как этот: со статусом, деньгами, хорошей внешностью. Он может взять любую, я почти уверена, и мне даже не нужно вспоминать тот кошмар в клубе, чтобы это понять. Он дьявольски идеален. Только вот заслужил ли он эту идеальность?

Отойдя на расстояние вытянутой руки, он оглядел меня с ног до головы.

– Ты столько не стоишь.

Гад. Подонок. Никто никогда не назначал мне цену, кроме меня самой, прямо сейчас. И я шла на это не потому что всю свою жизнь мечтала себя продать. Это отвратительно.

– Но мы же не на рынке, чтобы торговаться. Правда? – Продолжил тот. Мне хотелось разбить ему что-то об голову.

– Ты.

– Не говори ничего, что испортит нам обоим настроение, русалочка. Сними одежду.

Какое-то время я просто молчала, тяжело дыша, глядя в одну точку, в ЕГО невозмутимое лицо. Взвешивая все «за» и «против», хотя и взвешивать то особо было нечего. Главная причина почему я здесь – мой брат, и я не подведу его, даже если придется ползать на четвереньках перед этим мерзавцем. Мои глаза наполнились слезами, и он это видел, тот чьего имени, я даже произносить не хочу, он наслаждался тем, что я делаю, словно его возбуждало это. Нет. Не я. Не то, как неуклюже я стянула футболку через голову и бросила на пол, не то, как вылезла из штанов, чуть не запутавшись в них и, осталась в нижнем белье, которое даже не было привлекательным, обычное из женского отдела в магазине одежды. Ему нравилось то, что я ненавижу все это.

– Белье. – Приказал он, когда я стояла, скрестив руки на груди и, перебирала босыми ногами. В кабинете работал кондиционер, едва ощутимо ветерок гулял по моей коже, и мне казалось, словно сотня глаз смотрит на меня, но их было всего два. И это никогда не смущает меня в клубе, наверное, потому что делаю я это по собственной воле, никто не вынуждает меня раздеваться, все просто смотрят, как я танцую и, я люблю это. В эту самую секунду, я поняла, что теперь действительно, искренне хочу помочь Владиславу Романовичу. Я подняла голову и взглянула в самодовольное лицо мужчины. Видел ли он обещание в моем взгляде? Думаю, нет. Меня нельзя заподозрить. Я невидимка.

Стыдливо, все еще дрожащими руками, я избавилась от лифчика и бросила его к джинсам и футболке, прижав одну руку к груди, стянула черные хлопковые трусы.

Мужчина подошел ближе и приподнял мой подбородок двумя пальцами.