Ты мой выигрыш

Он послушно запихнул листок в мой карман. Я попрощался с ним и понес Лизу в машину. Она молчала. Только руками меня за шею обхватила. Но не прижималась, как будто старалась сохранить дистанцию. А мне в нос ее запах ударил. Дьявол! Она меня одним своим ароматом убивает. Рушит все стены из возведенной мной ненависти.

На автомате усадил ее в машину на заднее сидение, рядом с собой не выдержу, сорвусь. Устремил все внимание на дорогу, чтобы хоть как-то отвлечься.

Я с самого начала знал, куда отвезу Лизу. Это место за городом я присмотрел еще давно, когда мы с ней вместе были. Думал построить нам дом здесь. Не вышло… Но дом все равно построил. Приезжал сюда, когда совсем туго становилось, когда мысли о ней на куски рвали, и пытался избавиться от наваждения…

Пока мы ехали, она уснула. Бережно, чтобы не разбудить, взял ее на руки и занес в дом. В комнате аккуратно раздел до белья. Меня уже ощутимо потряхивало.

Стоп, Макс, стоп! Ты поклялся, жизнью поклялся, что больше не притронешься к ней, не позволишь плотским желаниям взять верх над разумом. Не могу бороться… Рука сама потянулась к ней. Коснулся волос… Провел пальцами по плечу, груди, животу… Тростинка, моя тростинка… Взгляд упал на ее губы… накинулся на них… целую ее, а сам на куски душу свою рву. Не могу! Не могу я без нее! Господи, помоги!

Внизу послышался стук закрываемой двери. Просто отскочил от Лизы. Если сейчас не уйду, то все, что я задумал с ней совершить, не произойдет. Прахом рассыплется, потому что я ей все прощу, только чтобы моей снова была… все прощу… даже смерть нашего малыша…

Глава 5. Лиза

Я не ведала, что решил Максим. В чем заключается «отработка» долга мне тоже не известно. Пять дней назад я пришла в себя в одной из комнат загородного дома. Тот доктор, когда Максим вышел, сделал мне укол снотворного, которое и заставило меня уснуть в машине. Я ему за это благодарна.

За эти дни Максим не появился ни разу. Но это не означало, что он привез меня и забыл. За моим здоровьем следила Нина Григорьевна — женщине было шестьдесят лет, но она умело делала уколы, а еще прекрасно готовила и следила за домом. Со мной она была немногословна. Да и я не особо шла на контакт. Меня вдруг охватила какая-то апатия, накрыло чувством неизбежного. Ничего не интересовало, будущее стало безразлично.

Сегодня мне удалось нормально, без тошноты и головокружения, встать. Привела себя в человеческий вид (моя одежда чудом оказалась в этом доме), позавтракала. И теперь, удобно усевшись в большое кресло, смотрела в окно. В голове мысли текли тихой неспешной рекой, унося к истокам моей жизни…

* * *

В детстве мы все верим в сказки, ждем чуда. Вырастая, мы теряем эту веру. У кого-то она теряется постепенно, растворяясь в реалиях жизни, а у кого-то эта вера разбивается как хрустальная ваза, обдавая вас осколками разбитых надежд. Для меня чудеса закончились в день смерти моих родителей. Молодые, полные жизни, они ушли из этого мира быстро — в их машину на полной скорости влетел бензовоз. Водителю бензовоза чудом удалось спастись, а вот мои папа и мама умерли мгновенно. Потом, как бы страшно не звучало, я буду завидовать их мгновенной смерти.

А в тот день для маленькой десятилетней девочки мир из цветного и прекрасного превратился в черный и злой.

Жалость… Ненавижу это чувство. Меня все жалели, а я озлобленным волчонком хотела на них кинуться. Жалость разъедает людей, она превращает их в наркоманов: они выделены из основной массы человеческого потока, на них постоянно обращают внимание, говорят про них — это становится зависимостью для некоторых. Вот я какой, пожалейте меня! Но для некоторых жалость становится стимулом жить дальше, бороться с ней и с миром.

Многое ли может ребенок? Многое! Обиженная на несправедливый мир, я решила, что вырасту и стану судьей. Это решение пришло ко мне после суда, на котором решали меру наказания для водителя бензовоза. В зале было много народу — такой резонансный случай. Многие шептались. Краем уха до меня долетали их голоса. Вот тогда-то я услышала фамилию — Старовы. Виновнику аварии, в которой погибли мои родители, дали три года условно! У него, как оказалось, были «влиятельные» родственники. Но когда зачитывали приговор, судья сказал о хороших характеристиках виновного и о детях, находящихся на его иждивение. Бабушка на суде плакала. А я в упор смотрела на человека, который убил моих родителей, и понимала — нет предела ненависти в сердце человека.

С того дня я шла к своей цели. С головой ушла в учебу. Бабуля думала, что так я пытаюсь уйти от горечи потери, отчасти она была права. Школа, в которой я училась, была самой обычной. Я уговорила бабушку перевести меня в гимназию. Мотивировала это тем, что хочу получить больше знаний. Бабуля согласилась.