Ты моя девочка. Смирись (СИ)

И оторваться друг от друга мы соглашаемся только спустя несколько часов, потому что в животах у обоих урчит от голода.

Макар просто натягивает трусы, а мне хватает его футболки.

Так и спускаемся вниз, в надежде найти в холодильнике что-нибудь съедобное.

Там вообще-то вчерашний ужин кое-кого дожидается. Но мы решаем ограничиться яичницей.

Макар убирает с пола осколки от разбитого вчера стакана, пока я разбиваю на сковородку четыре яйца.

Слышу, как хлопает входная дверь, и вопросительно смотрю на Макара.

Что-то звякает, будто на полочку бросили ключи.

Я вижу, как лицо Макара каменеет. А потом его и вовсе перекашивает, когда из коридора доносится мелодичный женский голос:

— Ми-и-илый, я дома!

32

Звонкий стук каблучков приближается прямиком к кухне.

И когда их обладательница появляется, я чуть не роняю зажатую в руке сковородку.

Эффектная блондинка в вызывающе откровенном платье с обворожительной улыбкой подходит к Макару и повисает на его шее.

— Ну что ты, дорогой муженек, застыл, как не родной? — сладко мурлычет она, прижимаясь к Макару, который, кажется, превратился в каменную статую.

Сковородка все-таки падает. А блондинка, несмотря на грохот, даже не оборачивается в мою сторону.

Либо она глухая и слепая, либо заметила здесь только Макара намеренно.

А я, наверно, тоже превратилась, как и Макар, в статую.

Как она его назвала? Мне ведь послышалось?

Отчего-то становится трудно дышать. И крайне неуютно находиться сейчас здесь в одной мужской футболке.

Ловлю взгляд Макара, и в сердце будто вонзается нож.

Потому что я вижу вину. Чертову бездну вины.

Как же так?

Голова кружится, и я опираюсь рукой о столешницу, чтобы не упасть.

Макар отмирает и резко отталкивает от себя блондинку.

— Какого хрена ты приперлась в мой дом? — ледяным тоном спрашивает он.

Холодный прием нисколько не смущает девушку. Она изящно расправляет точеные плечики.

— Мы же женаты, милый, — с нежной улыбкой воркует она. — Я просто вернулась домой.

— Какого хрена тебя пустила охрана? — рычит Макар. — Я уволю придурка, который открыл тебе ворота.

Улыбка дрожит на лице блондинки, но очевидно железной волей она удерживает ее на месте.

— Просто они еще помнят, кто здесь настоящая хозяйка.

Она наконец поворачивается в мою сторону. Окидывает с ног до головы презрительным взглядом. Словно таракана, которого готова раздавить своей туфлей.

А я просто задыхаюсь от шокирующей правды.

Мне даже плевать, что я стою сейчас перед ней почти голая. Настолько больно мне никогда еще не было.

Нет, было. В ту ночь, когда погибла Арина, я тоже чувствовала, что умерла вместе с ней. И сейчас я не могу пошевелиться. Снаружи ступор, а внутри просто агония.

Как он мог так со мной поступить?

Зачем? Это слишком жестоко.

— Обалдеть! — ошарашено комментирует блондинка. — Да ты же прям моя копия…

Я тоже заметила, да.

Мы обе хрупкие блондинки с серо — зелеными глазами. Черты лица похожи. Рост примерно одинаковый. Только ее волосы завиты в безупречно ровную блестящую волну. А мои растрепанные кудри торчат в разные стороны, дополняя образ застуканной на месте любовницы.

Блондинка хохочет.

— Ты чертов извращенец, Быков… коллекционер одинаковых кукол…

— Яся, не слушай эту дуру.

Макар подходит ко мне и протягивает руку. Хочет дотронуться, но я отступаю назад.

— Не смей, — шепчу еле слышно одними губами.

— Оу, детка, он не сказал тебе, что женат? — с притворным сочувствием спрашивает блондинка.

Макар не отходит от меня, но руку все же опускает.

— Света, съебись на хуй отсюда, будь добра. Если ты решила сделать мне одолжение и не ждать суда, а подписать документы на развод мирно, то для этого не обязательно было устраивать цирк.

— Да я и не собиралась, — улыбка сползает наконец с лица блондинки, — пока не узнала, что ты решил кинуть меня на бабки, милый. Мне позвонила одна добрая девушка. Катенька. Знаешь такую? Твой сердобольный риелтор была обеспокоена, что ты собрался продать наш дом без моего ведома. Как же так, милый? Не хочешь делить его при разводе?

Я хочу провалиться под землю. Исчезнуть прямо сейчас, чтобы не участвовать в грязных разборках этих двоих.

Но стоит мне только пошевелиться, как Макар железной хваткой стискивает мое запястье, не давая возможности ни уйти, ни отодвинуться.

— Ты должно быть окончательно пропила свои мозги, — зло цедит Макар, — если забыла, что этот дом я купил до свадьбы. Все, что тебе положено, ты могла получить уже давно, если бы соизволила приехать и подписать бумаги на развод до суда.

Блондинка теряется на секунду, но быстро берет себя в руки.

— Зачем бы мне это было нужно? Я не хотела с тобой разводиться.

— Как удобно… съебаться из дома через месяц после свадьбы, чтобы бухать и ширяться на каком-нибудь очередном курорте. А если прижмет, то муж организует клинику с рехабом. Верно, Свет? Я ничего не путаю?

Блондинка все-таки теряет свою невозмутимость. Она сжимает руки в кулаки. А на ее лице появляются красные пятна гнева.

— Да с тобой просто невозможно было жить, — шипит она. — Ты тиран и абьюзер! Ты никуда меня не отпускал. Запер в четырех стенах. Я бы здесь сдохла, сошла бы с ума, а ты был бы и рад.