Ты моя фантазия

Вздрагиваю, когда во сне спотыкаюсь о какой-то бордюр. Тяжелые веки поднимаются, нос улавливает свежесть воздуха дождливой улицы. Резко поднимаюсь на локтях, но головокружение вынуждает немедленно опустить голову на подушку. В сознание врываются обрывки большой эротической картины со звуковым сопровождением.

Мои стоны. Тяжелое мужское дыхание над моим ухом. Громкие поцелуи. Голова кружится, но улыбка светится счастьем. С каждой секундой возвращения в эту восхитительную реальность с запахом его кожи, мое тело становится всё тяжелее. Мышцы постанывают, шея требует немедленного массажа, а мой живот…что-то очень неприятное стягивает кожу.

– Ты проснулась!

Вздрагиваю, с перепугу хватаю темную простынь и прижимаю её к себе. Марк свеж и бодр, будто начал свое утро с посещения бассейна. На нем черная рубашка-поло и облегающие задницу темные джинсы. Наверное, в его гардеробе таких сотни штук не меньше.

– …Да, я тут что-то задержалась… – От нелепости случившегося и неопрятности собственного вида, мне не по себе. – Мне неловко, – говорю, как есть. – Тебе нужно было потрясти меня и привести в чувства.

Марк улыбается и подходит к длинной тумбе с узкими ящиками. Выдвигает верхний и прежде, чем достать часы на широком черном ремешке, пару секунд пробегает перед многочисленными вариантами (скорее всего их там не меньше десятка!) глазами человека, уверенного на все сто, что сегодняшний день пройдет без сучка и задоринки.

– Сначала я растерялся, – отвечает он, повернувшись ко мне. Надевает часы и фиксирует крепко, чтобы плотно облегало запястье. – Повезло, что ты упала на кровать, а не стукнулась лбом о стекло.

– Действительно.

Он весело улыбается мне и садится рядом на постель. Я же наверное лохматая и пахнет от меня не малиной в сливках, как обещает мой новенький гель для душа. Про дыхание я вообще молчу. Марк тянется к прикроватной тумбе и поднимает стеклянную кружку со светло-коричневым напитком. На дне лежат листья мяты и кольцо апельсина. Марк перемешивает содержимое палочкой корицы и предлагает мне.

– Выпей. Думаю, тебе понравится. – Соглашаюсь молча. Поднимаюсь на постели, придерживая простынь на груди.

– Неужели стесняешься?

– Оставаться у тебя на ночь в мои планы не входило. Особенно настолько позорным образом.

– А я думал, что ты пошутила, говоря о непереносимости вида крови.

– Я так и думала.

– И часто такое случается? – спрашивает с несвойственной для него эмоцией… Он что, беспокоится обо мне?

Делаю несколько глотков прохладного напитка с приятным цитрусовым вкусом. Мята смягчает горечь, а душок корицы придает пикантности.

– Ничего так, – оцениваю. – Я стараюсь обходить стороной темные подворотни, где закалывают ножами людей, а так же не попадать в больницы, где их кромсают на законных основаниях.

Марк смеется, а потом пронзительно смотрит в мои глаза.

– Я о том, что во время экстаза ты можешь ранить себя.

Травмированная кожа внизу живота как назло начинает пульсировать. Хочу взглянуть на деяния собственной руки, но опасаюсь, что снова лишусь сознания.

– Я обработал рану и наклеил пластырь. Там ничего страшного, просто маленькие глубокие царапины. Уверен, они уже затянулись.

Сдвигаю простынь и смотрю на квадратный бежевый пластырь с зеленой сеточкой в центре. Прикасаюсь к нему, намереваясь отклеить нижний край, но, в конечном итоге, опасение в очередной раз опозориться побеждает.

– Нет. Это впервые.

– Даже не знаю, что думать, – говорит Марк, глядя в мои глаза. Его проникающий взгляд, играет на моих струнах. – Я слишком перестарался?

– Нет. Разумеется, нет! – пытаюсь казаться веселой, хотя, возможно, в его словах и есть доля правды. Мужчина в маске был со мной не менее напористым и за две наши продолжительные встречи я ни разу не кончала с настолько убийственной страстностью. – Мне пора домой, – говорю и ставлю на тумбу кружку с остатками напитка. Сползаю с кровати с противоположной от Марка стороны, прижимая и подтыкая простынь со всех сторон. Встаю на ноги и оглядываю комнату. – А где… Где мои вещи?

– Они в ванной. Я развесил их там, потому что был уверен, что ты захочешь принять душ прежде, чем одеться.

– Именно это я и собираюсь сделать, – выдавливаю улыбку. – Но в своей квартире. Точнее, это твоя квартира, но я её снимаю, так что…

– Селин, – перебивает он невозмутимым тоном, и поднимается на ноги, – никакого позора нет. Мы переспали, секс был на высоте. Ты была на высоте, – уточняет он, а я краснею. Почему я, черт возьми, краснею?! – И, по всей видимости, взобралась так высоко, что не смогла совладать с собственным телом. Мне это в новинку.

– Это был просто какой-то чудовищный спазм, – объясняю. Я очень хочу убраться отсюда поскорее. – Судорога в половине тела. Я не мазохистка.

– Согласен, – сдержанно улыбается он и уводит в сторону смеющийся взгляд. – Это ведь тоже самое, как если бы ты нарочно шаталась в подворотнях, чтобы стать жертвой маньяка-убийцы с ножом или проникала в настоящие операционные, чтобы своими глазами увидеть окровавленные руки хирургов. В твоем случае быть мазохисткой до крови просто непозволительно.

– …Ужасы какие.