Ты моя! Иллюзия счастья

– И давно, вы вместе? – обратилась я к сестре.

Та просияла от радости. На нее, наконец, обратили внимание! Ей видно именно это и надо было.

– Нет, вовсе нет! Месяц, ну или около того. – задумчиво проговорила она. – Представляешь, Дима совсем недавно вернулся из–за границы! Он прожил там около десяти лет. Вот приехал навестить своих родственников. Мы с ним случайно в клубе столкнулись. Разговорились, и все такое. А уже после решили попробовать построить отношения еще раз. – защебетала она.

Так вот почему его не было видно в нашем городе? Он все это время жил за границей! А теперь значит, решил приехать навестить родственничков? А тут бац, и старая любовь встретилась! А может, и не такая уж она и старая, любовь? Раз всего месяц как вместе, а уже жених.

Хотя какая мне разница? Вообще, никакой! Подумаешь, снова стали встречаться, ну и флаг им в руки. Главное, чтобы их отношения, да и они сами, нас с сыном не касались.

Сыном!

Боже! Что будет, когда он увидит Диму? А он его увидит! И это может произойти именно сегодня! Ведь Дима придет, поздравить Деда! Надо срочно его перехватить у входа, и проводить в кабинет. Позвать отца, и пусть Дима поздравит дедушку в кабинете, а потом отправить его домой. Точно! Так будет лучше!

На этой мысли я решила распрощаться с ними, и отправиться (восвояси) то есть, подальше от них, и поближе к входу.

– А как у тебя дела? Замужем? – вдруг спросил Дмитрий.

Я хотела ответить, что нет, не замужем, и все же уйти. Но Маринка ответила раньше меня, и ее ответ меня разозлил не на шутку.

– Да кому она нужна, мать–одиночка? – ехидно – унизительно, сказала она.

Мне вот интересно, она меня этим унизить хотела, или оскорбить? Не хочется ее огорчать, но у нее ничего не вышло! Но и смолчать я не смогла, нечего трогать мою семью!

– Ну, я хотя бы мать! – так же ехидно ответила я.

Это был камень, в ее огород.

Она не может быть матерью. В свое время неудачно сделала аборт. Теперь не может иметь детей. Именно по этому поводу ее бывший муж и подал на развод. Он хотел наследника, а она ему за пять лет так и не смогла родить. Вот он и потащил ее по клиникам, где и узнал о диагнозе. Ох, какой тогда был скандал!

Маринка в шоке смотрит на меня, хватая ртом воздух.

Не ожидала от меня такого ответа? Привыкла, что я всегда молча терплю ее издевки. Да терплю! Но если дело касается моей семьи, я молчать не буду!

Дмитрий удивленно перевел взгляд с меня на сестру, но смолчал. Хватило на это ума, и ладно!

– Извините, но мне нужно идти. Приятно вам провести время. – хорошо поставленным профессиональным голосом сказала я.

Не дожидаясь от них никакой реакции, я развернулась на каблуках. И тут же лицом к лицу столкнулась с управляющим.

– Вероника Андреевна, там в вашем кабинете сын. И он в весьма… неприглядном виде. – тихо сказал управляющий.

– Что опять?! – возмущенно воскликнула я.

Получилось у меня это чересчур громко, и рядом стоящие гости обратили на нас внимание. Я, послала им виноватую улыбку, и снова посмотрела на управляющего.

– Да. – тихо ответил управляющий.

– Какие–то проблемы. – неожиданно спросил Димитрий у меня за спиной.

Я повернулась к нему, с серьезным выражением лица. Старалась, чтобы ни одна эмоция не проскочила на моем лице. Чтобы не дай боже, он о чем–то догадался!

– Нет, спасибо! – как можно холоднее ответила я ему.

Потом повернулась к управляющему, и как можно тише сказала.

– Отправь, кого–нибудь на кухню, и скажи, пусть принесут в мой кабинет пакет со льдом.

Дальше, не оглядываясь, я пошла прямиком к своему кабинету, где ждет меня сын.

Перед дверью в кабинет я остановилась, стараясь успокоить свое взволнованное сердце. Я сосчитала до десяти и сделала пару глубоких вдохов.

Каждый раз, когда видела Диму с синяками или ссадинами, сердце замирало от страха. Сколько раз это уже происходило? И не счесть! Но для меня каждая его рана отдается такой невыносимой болью в груди, что выть хочется. Собралась с силами, еще раз выдохнув, я открыла дверь, и неспешно прошла в кабинет.

Дима сидел в одном из кресел, словно маленький взъерошенный воробышек. Поникшие плечи, и опущенная голова, давали понять, что свою ошибку он уже осознал.

Я подошла, и опустилась прямо на колени перед ним. Аккуратно обхватила руками его голову, и приподняла так, чтобы видно было лицо. Шумно выдохнула. Никогда, наверное, к этому не привыкну. Глаз своих он не поднял. Стыдно! А я смотрю на его разбитую губу, ссадину на щеке, и наливающийся синяк под глазом, и мне хочется плакать. Отпустила его лицо и перевела взгляд на его руки. Как всегда сбиты все костяшки. Снова вздохнула, только теперь тяжело и устало.

Поднялась и пошла за аптечкой, что всегда хранится в моем кабинете. Молча взяла ее, и так же молча вернулась.

– Что на этот раз? – спокойно и как–то устало, спросила я, смачивая вату в перекиси–водорода.

Молчит, только вздохнул тяжело, совсем как я недавно.

Приподняла аккуратно за подбородок его голову, и приложила вату к ссадине. Дима зашипел от жжения, и дернул головой.