Ты моя катастрофа

– Ну да, да, – отмахивается мама. – Янчик, ты только звони и обещай, что вернешься. Как же тут Эля без тебя будет?

Как? Что за вопросы? Замечательно!

– Обещаю, – отвечает Ян и смотрит прямо на меня. Обещание звучит зловеще.

– Давайте вставайте, я вас сфотографирую на память. – И, не дожидаясь ответа, тетя Галя подталкивает Яна ко мне. – Ближе, ну что как неродные, обнимитесь!

Шипы роз неприятно колют кожу моих ладоней, справа от меня возвышается Ян, он близко настолько, насколько дозволено находиться только самым родным людям. В число таких людей Ян не входил. Больше не входил. Его рука опускается на мое плечо, кожа на этом месте вспыхивает. Несколько часов назад там была рука его друга, и он это позволил.

– Улыбочку-у-у.

Тетя Галя жмет на кнопку – загорается вспышка. Кто вообще фотографирует со вспышкой? Будь это чем-то важным, я бы обязательно попросила ее перефотографировать. Но сейчас мне все равно.

Представление длится несколько минут, затем тетя Галя, еще раз поздравив меня, вместе с Яном уходит. Мама ставит розы в вазу, а я уже представляю, как утром случайно проливаю на них доместос.

Через три дня Ян действительно уехал. Я выдохнула, с его отъездом о моем существовании в школе больше никто не вспоминал. Через неделю я даже перестала оглядываться по сторонам при пересечении школьных коридоров, спокойно, не торопясь, обедала в столовой и наконец-то стала посещать бассейн. Но, как бы я ни врала самой себе, не было ни дня, когда я не думала о Яне и о его обещании вернуться.

Глава 2

Сентябрь 2016. Эля

Первый день в средней школе, несмотря на завышенные ожидания, почти ничем не отличается от первого сентября в четвертом, третьем и втором классе. Разве что классная руководительница у нас новая и добавилось несколько новых ребят, но все они перевелись к нам из параллели, трое – из «Б» класса и двое – из «В», поэтому все они мне знакомы. Ну и в этот раз родители не смогли пойти со мной на линейку из-за работы. Хотя к последнему я уже привыкла. С тех пор как они стали работать в какой-то переводческой фирме, они часто пропадали на работе сутками. Учительница мне понравилась, она будет вести у нас новые предметы, заменяющие окружающий мир, – историю и обществознание, ей примерно столько же, сколько и моим родителям, а еще у нас с ней одинаковое имя. Ее зовут Эльвира Альбертовна.

– Ты когда домой? – после классного часа, на обратном пути, звонит мне мама. – Тут тебе тетя Лида звонила, хотела поздравить с новым учебным годом, придешь – перезвони ей, пока они там спать не легли. Мы с папой сегодня задержимся, котлеты на сковородке, я не убирала. Может, успеешь, пока совсем не остыли. И, ради бога, осторожнее, не угробь форму в первый же день.

– Хорошо.

– Хорошо – что?

– Лиде твоей позвоню, котлеты съем, не переживай.

– И?

– Да, ма, я осторожно.

Тетя Лида живет в Красноярске, созваниваемся мы с ней редко – как правило, по праздникам. И то она не моя тетя, а мамина, но все равно почему-то с самого детства я зову ее тетей Лидой. Домой идти совершенно не хочется. Я сижу на земле, облокотившись о ствол старой яблони, и наблюдаю за мальчишками, катающимися неподалеку на скейт-площадке. Сменка вместе с рюкзаком валяется рядом, юбку я тоже уже успела уделать. Даже хорошо, что родителей сегодня вызвали, мать не будет ругаться.

Я любила сидеть тут вот так вот и смотреть за мальчишками, выполняющими трюки на своих досках и BMХ. Но еще больше я сама любила ездить на доске. После долгих уговоров отец все же купил мне скейтборд, и вот уже второй месяц я пытаюсь кататься. Встаю с земли, отряхиваюсь и, подхватив доску, снова направляюсь к площадке.

– О, кто пришел. Тебе не надоело фигней страдать?! – кричит Русик, противный парень из соседнего дома. Русик всегда надо мной смеялся. – Только место занимаешь.

На Русика я научилась никак не реагировать. Как говорит мама, Москва не за один день строилась, ну и ничего, я тоже научусь когда-нибудь кататься. Можно подумать, Русик сразу встал на доску и скатился с рампы.

Ставлю ногу на скейт, второй отталкиваюсь, еду, нажимаю немного на начало доски и подпрыгиваю. Сначала доска должна прокрутиться в воздухе, а затем я должна опуститься прямо на нее и продолжить ехать дальше. На словах – просто, а на деле – ни разу у меня не получался этот трюк. Вот и сейчас приземляюсь криво, доска летит в сторону, а я плюхаюсь попой прямо на асфальтированную поверхность. Мне больно. Русик ржет.

– Лоша-а-а-ра! – кричит он и продолжает угорать вместе с остальными ребятами.

Хочу встать, но вдруг вижу перед собой чьи-то ноги, а затем и протянутую руку.

– Хватайся, – звучит сверху.

Поднимаю голову. Взгляд цепляется за новое незнакомое лицо. На автомате хватаюсь за протянутую руку и с легкостью поднимаюсь с земли. Парень. На вид ему лет четырнадцать-пятнадцать, высокий, темноволосый и слегка кудрявый, точно спортсмен. Папа говорит, что, если у человека широкие спортивные плечи, скорее всего, он пловец. У этого мальчика были широкие плечи и, как я могу судить, крепкая спина.

– Ты в норме? – спрашивает он.