Ты – моя половинка

Когда молчать стало невыносимо, Джемма медленно повернулась к Оливеру и увидела в его глазах желание. Прежде девушка никогда не видела этого выражения в глазах мужчин, но сейчас ей не понадобилось и доли секунды, чтобы распознать его тайный смысл. Что-то древнее и страшное, большое и тягучее, и знакомое женщине с рождения до смерти было в этом взгляде. Она хотела было пошутить, чтобы сбить напряжение, – и не успела. Оливер мягко, но непреклонно привлек ее к себе и поцеловал долгим, ищущим поцелуем.

Это был первый ее поцелуй. Но природа сильнее, чем все остальное, – и она ответила ему, сначала неумело, а потом так страстно, как могла. Ощущения были новыми, острыми, пряными, и хотелось еще.

Их спугнул зашумевший ведром у колонки работник. Оливер отшатнулся от девушки и тут же встретил ее взгляд. Никакого смятения, только любопытство и чуточку разочарования от того, что она не успела распробовать как следует это новое для нее лакомство. Оливеру это понравилось. Что же до Джеммы – она выпорхнула из конюшни с невинным и беззаботным видом. Однако весь вечер ее мысли то и дело возвращались к поцелую. И она почему-то прекрасно осознавала, что он был не последним и за ним последует еще череда таких же, а может, и еще лучше… Эх, скорее бы. Ей понравилось целоваться. И она усмехнулась, представив на мгновение ужас своей благовоспитанной матери, если бы та сумела прочитать ее мысли.

Пока она вспоминала вчерашнее происшествие, сидя на диване и машинально перебирая страницы журнала, лежащего у нее на коленях, разговор о крейсерах и доблести плавно потек по другому руслу, и Джемма снова перестала его слышать. Она сидела спиной к окну, и оттуда тянуло вечерним холодом. Но в комнате ярко горели лампы, и от этого контраста все казалось еще более уютным, мирным. Ей вдруг пришло в голову, что так все и должно быть: теплый дом, где собираются несколько поколений одной семьи, неспешный разговор, когда снаружи и в трубе воет западный ветер и приносит с собой дыхание океана.

Эта гостиная с синим ковром, синими шторами и лампой с желтым абажуром скучала по таким вот семейным вечерам. Когда-то, когда Кэтрин была совсем еще маленькой младшей дочерью Вейлмартов, дом и гостиная полнились смехом, криками, возней двух ее старших братьев и сестры. Уильям и Джеральдина были сравнительно молоды, души не чаяли в детях, хотя Уильям и был иногда строг с ними, особенно с сыновьями. Но ферма отнимала большую часть родительского времени, и дети весь день были предоставлены самим себе. Только вечерами они собирались здесь вместе. Сквозь абажур комнату заливал теплый желтый свет, как будто тут горело свое собственное солнце. Мальчишки шуршали газетой и бумагами, набрасывая какие-то чертежи, что-то вырезая и склеивая, девочки шушукались в уголке или читали вслух книгу. Джеральдина садилась в кресло, чтобы передохнуть после трудного дня – и заодно починить одежду, белье, ведь на детях все будто сгорало. Каждый был, казалось, занят своим делом, и все же они были вместе. Но прошло время, братья и сестры выросли и разъехались по всей Англии. Кэтрин была единственной, кто вернулся в родительский дом, да и то потому, что овдовела и не видела иного пути, чтобы выжить с маленькой Джеммой на руках. Остальные остались в городах – теперь уже со своими семьями. Но синяя гостиная, казалось, продолжала помнить их и ждала.

Наверное, такие мысли пришли в голову в тот вечер не только девушке, потому что спустя месяц Оливер спросил у ее матери, что она думает насчет его планов жениться на Джемме. Кэтрин была покорена им еще больше. О лучшем зяте она не смела и мечтать. И уж если на то пошло, тщеславие, в отличие от ее дочери, ей-то было знакомо превосходно. Она уже предвкушала, как вытянутся лица Роузи Сильвер, Аманды Олдридж, Мюриэл Китс – да и многих других соседок и знакомых.

«Боже, только бы Джемма не натворила глупостей», – содрогнулась про себя Кэтрин, а вслух ответила, что она-то, конечно, была бы счастлива видеть его своим сыном, но решать все-таки Джемме. Зная свою дочь, Кэтрин имела все основания побаиваться, ведь этой сумасбродке ничего не стоило не только отказать ему, но и высмеять.

На следующий день Оливер и Джемма прогуливались по набережной. Приближался вечер, и рыболовецкие суденышки торопились пристать к берегу с уловом. На пристани уже разгружали сети, таскали ящики с рыбой, бородач Джон Китс, муж Мюриэл и владелец лодки «Бетси», кивнул обоим, но тут же занялся своими делами, окрикивая матроса и кидая ему тяжелый канат.

Немного волнуясь, Оливер остановился у – парапета и, глядя вдаль, признался Джемме в любви.