Ты моя, Птичка!

О чем ты поговорить хотел, Антон. — начала я и понимала, о чем сейчас будет разговор. Сама себя начала накручивать.

— Птичкина, мать твою. Долго ты мне будешь мозг делать?

— Громов, я тебе в сотый раз говорю. Отвали.

— Нет. Никогда.

— Да ну, с тобой же невозможно просто. Ты мне не нравишься. Понимаешь? Не буду я с тобой. То, что было в детстве прошло сто лет назад.

— Не прошло. У меня, так точно. Я сказал, что ты будешь со мной, значит так и будет!

Громов шибанул со всей дури по стене кулаком так, что сбил костяшки на руках. Я было дернулась в его сторону, но остановила себя и отвела взгляд с его окровавленной руки.

— Я принесу перекись и бинт. — тихо произнесла, пытаясь скрыть дражайшие нотки в голосе и подступающие слезы.

— Вась, прости. Просто… — Антон замялся и, схватив меня за запястье, притянул к себе, обнимая за талию. Я выставила руки, упираясь ему в грудь ладошками, но попала в плен его серо-стальных глаз и уже не смогла сопротивляться ему. — Ты…

— Громов, перестань, я прошу тебя. — Я собрала все мысли в одну кучу и сказала то, о чем тут же пожалела. — Антон, я встречаюсь с молодым человеком и то, что ты меня сейчас прижимаешь к себе не приемлемо. Для меня, так точно.

Руки молодого человека сжались сильнее, впиваясь в мою кожу сильными пальцами. Взгляд начал темнеть, брови сошлись на переносице.

— Что. Ты. Сказала?

— Ты слышал. — прошептала я.

— Ты моя, слышишь? Моя. Забудь о любом, кто хочет подкатить к тебе свои яй… Кто хочет подкатить к тебе. Ты была моей еще в двенадцать, и с тех пор мало что изменилось. Поняла? — рычит он, прижимая меня к себе все ближе и ближе.

— Нет. Ничего подобного. Не твоя. — наперерез ему возмущаюсь.

— Убью. Уничтожу. Любого, кто приблизиться к тебе. А тебя,… тебя запру, спрячу, укрою, украду… — последние слова он уже шепчет, склоняя свое лицо к моим губам.

— Антош… — так же шепотом произнесла я и смотрела лишь на его губы.

— Скажи, что ты скучала по мне. Скажи, что я нужен тебе, Птичка. Моя Птичка. Я прошу тебя. Скажи, что я не безразличен тебе. — шепчут его губы.

— Ну…жен,… Тош…

Он впивается поцелуем в мои губы, подхватывая под колени и прислоняя своим телом меня к стене. Я отвечаю ему с той же страстью, с тем же трепетом. Отдаюсь ему со всей своей любовью, что так хранила первые годы и так болезненно пыталась вырвать из своего сердца.

***

Антон

Мне хотелось никогда ее не отпускать. Никогда. Я рвался, рвался до нее и, наконец-то,… Я хотел буквально сожрать эту девчонку, которая доводила меня до грани и, в тоже время, вытаскивала из глубины моей черствой разгульной души какие-то нежные теплые нотки. Они буквально, как щупальца осьминога тянулись к доброму и отзывчивому сердцу маленькой девочки, Птички, что сейчас в моих руках сгорала от страсти.

— Птичка, Птичка моя любимая. — я погладил ее щеку рукой, пачкая в своей крови. — Я тебя испачкал, — счастливо рассмеялся, как последний дибил, не переставая покрывать ее лицо поцелуями.

— Все равно… Пусть… Только не отпускай меня…

— Никогда. Слышишь. Ты моя. Навсегда.

Я так ждал, ждал, что она ответит мне. Скажет, что я нужен ей так же, что я для нее такой же не заменимый, как и она для меня. Я не мог остановиться, не сейчас. Только не сегодня.

Перенес ее в комнату и опустил на кровать. Она хваталась за мою одежду, дергала за волосы. Нетерпеливый маленький воробышек.

— Хочу тебя, Вась, больше жизни хочу.

Она сама потянулась для поцелуя, а кто я такой, чтоб не сделать то, что просит меня любимая.

Какая же она нежная, кожа, как шелк, никогда не ощущал такого, сколько бы не было подо мной женщин, только она. Она всегда.

Я снял с нее одежду всю и сразу, стащил с себя все, что было. Не мог не посмотреть на свою обнаженную Птичку. На эти длинные шикарные волосы, что распластались по половине кровати.

Потянул ее на себя и поцеловал. Мы стояли обнаженные посреди комнаты и просто целовались, любили друг друга губами, любили друг друга душой. Одной на двоих.

В какой то момент понимаю, что если не окажусь внутри нее, взорвусь прям так, ей и себе на животы.

— Иди сюда, — подхватил ее под колени и поднял на себя, она обхватила меня коленями, и ее горячее лоно оказалось именно там, где уже давно пора ему быть.

— Ты в курсе, что я тебя сегодня поднакусываю немного? — улыбаясь, спросил у нее.

— Да хоть съешь, только не останавливайся.

— Как скажешь, родная.

Прислонил ее к стене и, проведя рукой у нее между ног, собирая влагу намочил свой член и не спеша, растягивая удовольствие, начал входить в нее.

На всю длину, до самых ее глубин. Чеееерт, как же хорошо…Невозможно просто.

— Антоооон, — простонала девочка в моих руках и закусила губу. — Быстрее, пожалуйста.

— Все для тебя…

Я вбивал ее в стену, как молоток гвоздь, или скорей, как шуруповерт саморез. Там было влажно, там было горячо, там было сладко.

Не мог оторваться от ее сосков, что так зазывно прыгали у меня перед глазами. То облизывал, то прикусывал, то будто жалея, дул на них и вновь облизывал.