Ты моя (СИ)

— Вот что толку от его ареста? У него же людей дохуища… Он мог приказать снова напасть на нас, если самого арестуют. Или киллера нанять. Да что угодно…Он же неадекватный, хрен знает что ожидать! — наконец, выговорился.

— Думай об этом поменьше. Все будет в порядке! Рашид правильно сказал, у Марселя врагов дохрена. Кто- нибудь да достанет его в клетке, — и сидит спокойно как удав.

— Ты почему такой спокойный сидишь? Вообще-то, у тебя авторитет подорвался. Многие сторону Марселя приняли и против тебя вышли.

— Знал бы ты как я устал от всего этого…,- сказал он и наполнил рюмки, — несколько дней, проведенных рядом с внуком вернули меня к жизни. Я ведь все просрал, ты понимаешь? Просрал твоё детство, твое присутствие рядом. Просрал свою жизнь, гоняясь за местью и авторитетом. Ну отомстил я. И что толку? Маму ведь уже не вернуть. Я столько говна похлебал и сделал другим, тебе даже представить страшно. А сейчас уже возраст дает о себе знать. Хочется на покой, знаешь ли. Хочется сидеть вот так спокойно, поплескаться на речке с внуком, порыбачить. Покопаться с ним в огороде, соорудить домик на дереве. Я ведь хотел это все проделать с тобой! Вырастить тебя настоящим мужчиной! А в итоге мы увиделись лишь через тридцать лет. Забудь про Марселя, он нам больше ничего не сделает! — нихрена его на откровения потянуло.

— Ты хочешь отойти от дел? — удивился я.

— Давно надо было сделать это. Оставить одну компанию, чтобы на хлеб с маслом хватало и жить. Жить, понимаешь?! Я и тебе пытаюсь сказать- научись просто жить! Тебе тридцать шесть- у тебя замечательный сын, красавица жена! Есть где жить и что есть. Не совершай мою ошибку- пусть пули летают выше твоей головы. Я знаю, соскочить сразу не получится, просто не дадут. Ты просто запомни, деньги и власть- это не то, что делает человека счастливым. Мы с мамой жили бедно, начинали с нуля. С трех ложек, трех чашек и трех тарелок. В то время я хотел разбогатеть, чтобы одевать ее в меха, осыпать лепестками роз. Чтобы вы ни в чем не нуждались. Работая на заводе, я бы никогда не смог обеспечить вас так, как вы заслуживали. Мама даже не знала чем я занимаюсь. Она думала, что я прораб на стройке, оттуда и деньги нелохие идут. Видишь, к чему все привело?! Я сам, своими руками разрушил своё счастье. Сам всё погубил, — от выпил залпом свою рюмку и продолжил, — А сейчас хочу тишины…

— И что ты мне предлагаешь сейчас сделать? Просто сидеть и ждать от него очередной подлянки? Уехать куда-нибудь с семьей?

— Просто живи и радуйся жизни! Я же говорю, Марсель больше ничего и никому не сделает. Просто поверь на слово…,- что-то и этот куда-то клонит.

— Ты что-то задумал?

— Ничего я не задумал. Пусть все идет своим чередом. Просто расслабься, — сказал он и прикурил сигарету.

Сидим, курим. В голове каша от его откровений и коньяк тоже начал действовать.

— Про того пацана ничего не известно? — спросил вдруг резко.

— Чуть позже съездим в больницу и проведаем. Привезем, если что надо.

— Вроде парень толковый- я дела посмотрел, говоришь, тоже против Марселя что-то замышлял?

— Это же Дианкины слова только. Хрен знает, что он там замышлял. Но спас её точно он- я проверил, — ответил я.

— Нахуя на рожон полез, спрашивается?! На дурака вроде не похож.

— Да вообще еблан, если уж полез. Жалко конечно, но мы ведь ни при чем. Камикадзе, блядь…,- выругался я, потушив сигарету.

Зазвонил телефон:

— Рашид, ну наконец-то! Что так долго?

— Вы, ребята, совсем ебанулись?

— Ты о чем? — удивился я.

— Только не пизди, что это не твоих рук дело! — психовал он.

— О чем ты вообще?

— Я про нападения на машину, в которой мы перевозили Марселя! — с уверенностью, что я был в курсе, отчеканил он, — Поздравляю, с третьей попытки его все же грохнули! Молодцы!

Пытаюсь открыть глаза- не получается. Где-то вдалеке слышны разговоры, но о чем говорят непонятно. Как же тяжело проснуться. Тело в такой невесомости, невозможно даже пошевелиться. И такой сушняк во рту, что между сном и явью представляется родник с кристалльно чистой водой. Пытаюсь тянуть руку, чтобы зачерпнуть воды, но получается с трудом.

— Она пошевелилась. Я отключаюсь, — прозвучал мужской голос. Приблизился ко мне.

— Родная, ты очнулась? — подсознанием определяю, что это голос Антона.

— Антон, это ты? — голос будто не свой.

— Я же обещал, что буду здесь. Прилетел, когда тебя оперировали, — голос такой приятный, такой родной.

— Дай попить, — сказала еле еле.

— Я смочу твои губы марлечкой. Пить еще нельзя, потерпи, — ну хотя бы.

Пока я приходила в себя после наркоза, прошло наверное, пару часов. Я несла всякий бред, а муж смеясь, расспрашивал меня обо всем. Я даже не помнила, о чем говорила. Вот же гад!

— Все, хорош, ладно! Я уже пришла в себя. Ответ на твой последний вопрос: " Почему я тебя полюбила?" — потому что дура!

— Ну так не интересно. До этого ты была очень откровенной, — с наигранной грустью ответил он.

— За это время ты и так уже успел вытащить всех моих скелетов в шкафу.

— Парочка все равно осталась, но я доволен и тем что узнал, — улыбнулся он.