Ты – моя собственность

Он подпихнул под аппетитную попку подушку и, согнув ее ножки в коленях, широко раздвинул их в стороны. Вид ее влажной девственной промежности, беззащитно раскрытой ему навстречу, окончательно свел его с ума. Он хочет. Он хочет ее всю, целиком и полностью. День, неделю, год, навечно. Никуда не выпускать. Запереть в спальне. Приковать к кровати и входить в ее тело снова и снова, заставлять ее извиваться и кричать от наслаждения, ловить ее стоны, кончать вместе с ней.

Да, проклятье, пусть он извращенец, но он хочет ее даже такую, неподвижную, слабую. Любую. И пусть даже сейчас, в состоянии железного стояка, он понимает, что это невозможно, но хотеть-то он может, бездна всех раздери совсем!

Он провел горячими пальцами по промежности и жадно приник ртом, терзая и прикусывая налитый кровью бугорок.

Он снова склонил голову и нащупав девственную дырочку, скользнул в нее языком. Риаса задышала часто-часто, судорожно сглотнула. Его язык то проникал внутрь, то убирался обратно, палец теребил набухший бугорок, сначала медленно, потом быстрее, быстрее…

Лоно пронзили спазмы, Риаса вздрогнула и обмякла. В раскаленном воздухе таял выплеск блаженства и неги. И все.

– Риаса?!

Король сел на кровать и в отчаянии обхватил голову. Ее тело охотно отзывалось на ласки, но сама Риаса – маленькая колючка, задорный чертенок – была где-то далеко. Да и была ли уже вообще?

32

С каждым днем все становилось только хуже. Лекари, маги… Все шло в ход, любые, даже самые абсурдные идеи. Мимо. Все мимо… Риаса больше и больше проваливалась куда-то внутрь себя. Мутное ледяное спокойствие пожирало ее душу. Теперь она уже не реагировала на его голос, не вздрагивала от его прикосновений. Лежала и смотрела в окно на кусок летнего неба, пронзительно голубого.

И перестала есть. Совсем. Последняя попытка накормить ее насильно закончилась тем, что она едва не захлебнулась, просто прекратив глотать.

Единственное, чем удавалось хоть как-то поддерживать в ней жизнь – травяные отвары, которыми служанки исхитрялись ее поить, да заклинания Бриана.

Это была пытка – сидеть рядом с ней и видеть, как угасает в ней жизнь. Это была пытка – находится вдали от нее, решая неотложные вопросы. Но он – король, он должен. С самого детства должен, бездна их всех подери!

«Ты не можешь играть с простолюдинами, Максимилиан, ты – будущий король, ты должен…»

«Ты не можешь плакать, Максимилиан, ты – будущий король, ты должен…»

«Ты не можешь с ней встречаться, Максимилиан, ты – будущий король, ты должен…»

«Ты не можешь любить вульгарные яблоки, Максимилиан, фу, ты – будущий король, ты должен…»

Должен, должен, должен… А он любил яблоки. Самые обычные яблоки, сочные, хрусткие и душистые. Простые, невысокородные. Не скрывающие за нарядной шкуркой кислятину. Их ели те мальчишки, которые гоняли мяч, купались в речке, лазили по деревьям… В общем, делали все то, что ему запрещалось. Потому что он – будущий король, он должен и все такое. Те самые мальчишки, с кем ему нельзя было играть. Опять же потому, что он – будущий король.

Вот и сейчас, «Ты не можешь все время сидеть с единственной желанной женщиной, даже если ее вот-вот не станет, Максимилиан, ты будущий король, ты должен…»

Король устало потер глаза и захлопнул очередной фолиант. Там было все, абсолютно все, кроме одного: как помочь той, что лежала сейчас в своей постели безмолвным упреком его легкомыслию.

Попыток, подобных той – отчаянной, сумасшедшей, ненормальной – он больше не предпринимал. Ибо бессмысленно.

Король налил вина и залпом осушил кубок. Он или сопьется, или сойдет с ума. Впрочем, последнее, кажется, уже случилось. Министры стараются не попадаться ему на глаза, слуги бросаются врассыпную с таким страхом в глазах, словно увидели чудовище. Дворец пустеет, как только он выходит в коридор. Вчера к старику казначею пришлось послать мага после разговора с ним, королем… Надо что-то делать. Но что?!

Он сидел, обхватив голову руками, когда в библиотеку вошел Бриан.

– Я боюсь вас прогневить, ваше величество, но все же должен сказать.

Король поднял на него взгляд, и маг попятился, сколько там было ярости и боли.

– Говори!

– Может быть, так и лучше. Эта девушка – человек, пусть даже и обладающий каким-то там даром. Так или иначе, вы не сможете быть с нею вместе. Рано или поздно, ваша близость убьет ее. Так, может быть, стоит смириться с тем, что это уже произошло. Это не ваша вина…

– Моя, – отрезал король. – Ничего не случилось бы, если бы я вернул ее домой, как она просила.

– Вы хотите сказать, – голос придворного мага разом сделался глуше и потерял силу, – эта девушка в замке не по своей воле? Поэтому она хотела сбежать?

Король промолчал, и это молчание было красноречивее любого ответа.

– Сколько ей осталось? – задавать этот вопрос было страшно.

А еще страшнее – получить на него честный и прямой ответ:

– Думаю, речь идет о днях… И вряд ли их много.

33

Девушки-служанки суетились вокруг Риасы, но увидев, что он вошел в ее комнату, замерли и расступились.