Ты – моя собственность

Раздался грохот и звон, голой попы коснулся холод, и я поняла, что сижу на высоком столике, а осколки вазы, которая раньше на нем стояла, усеивают пол. Что ж, видимо, этой вазе все-таки суждено было разбиться. Мысль мелькнула и пропала, потому что Максимилиан не одернул подол моей сорочки, а наоборот поднял еще выше, а потом неожиданно опустился на колени и раздвинул мои бедра. Через секунду я почувствовала жаркое дыхание на их нежной коже и вскрикнула под натиском его языка, чувствуя, как накрывает знакомой волной возбуждения, как томительным предвкушением вновь наливается низ живота. Я вплела пальцы в его растрепанные, чуть влажные волосы и, прижимая плотнее его голову к пылающей плоти, откинулась назад, вздрагивая от сладкого, почти болезненного удовольствия. Мне было хорошо… Хорошо и… плохо. Но теперь я точно знала, как это «плохо» исправить.

– Хочу тебя… Там… – всхлипнула я. – Возьми меня… Пожалуйста…

Он поднялся с колен, его рука скользнула вниз, вновь тронула мое лоно, мимоходом приласкав налитый кровью бугорок, нащупала вход. Широко распахнув глаза, я завороженно смотрела, как соединяются наши тела. Смотрела и одновременно чувствовала, как раздвигает мокрые лепестки бархатистая головка члена, как он погружается внутрь меня, растягивая и наполняя теплом и желанной, правильной тяжестью. Ощущения были настолько яркими, острыми, сильными, что я буквально обезумела. Желание стало диким, неуправляемым, я задрожала, словно в лихорадке, дернулась, глубже насаживаясь на твердый покрытый венами ствол. Максимилиан на мгновение замер, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, и через секунду выдернул столик из-под меня. Спина коснулась стены, поползла вверх от его мощных толчков. Я изо всех сил обняла его, обхватив ногами. Тело горело от возбуждения, колючий жар плескался внутри, вырывался тяжелым горячечным дыханием, оседал испариной на коже… Казалось, даже из глаз сыплются искры. Я кричала словно в бреду, поощряя Максимилиана своим криком. Он двигался все быстрее, быстрее… Еще несколько яростных толчков, и мир взорвался, разлетевшись на тысячу кусков.

В себя я пришла уже на полу. Вернее, это король лежал на полу среди осколков разбитой вазы, а я на короле. С задранной выше талии сорочкой. Руки его величества поглаживали мою голую попу, а… Ой… Кажется, он что-то забыл во мне. Я шевельнула бедрами и почувствовала, как это самое «что-то» начало расти и увеличиваться в размерах. Я скосила глаза и встретила довольный взгляд короля. К собственному изумлению, я поняла две вещи. Во-первых, я совсем не устала и вполне себе готова все повторить. А во-вторых… Я жива! Я все-таки жива… Хотя, судя по эти ужасно острым кускам фарфора, валяющимся повсюду, нам очень повезло, что никто не поранился.

Только я успела об этом подумать, как король зашипел и достал из-под королевской голой задницы приличный осколок вазы.

– Вот видите, ваше величество. Убиться легче вазой, чем магией. Особенно если падать где попало! Я требую, чтоб в следующий раз все опасные предметы были заранее удалены из опочивальни!

– Не успеем… – хрипло шепнул король.

От его потемневшего взгляда у меня моментально перехватило дыхание.

– Что не успеем? – спросила я, зачарованно глядя на его губы.

– Убрать не успеем, – Максимилиан провел руками по моей спине, еще выше задирая рубашку, – Я хочу тебя обнаженную, – глухо сказал он. – Только ты и я. И ничего между нами…

55

Пробуждение – слишком счастливое, чтобы быть правдой, или слишком счастливое, чтобы быть правдой долго. Я любуюсь точеным профилем в солнечном свете и хочу любоваться им как можно дольше, потому что как только король проснется, нам придется говорить.

Вчера мы уснули уставшие и обессиленные. Было не до разговоров. Вернее, разговоры были, но в них никак не звучало слово «завтра». А сегодня оно должно прозвучать.

Король открыл глаза и посмотрел на меня ясным взглядом, словно и не спал только что, либо пробудился в одно мгновение.

– Мне не нравится выражение твоего лица, – сказал он. – Что-то подсказывает, что ты хочешь говорить не о том, как все было великолепно и сколько наслаждения мне удалось тебе подарить.

Я едва качнула головой: что я могу сказать, проницательности ему не занимать. Он разом посерьезнел, потянул одеяло повыше и сообщил:

– Ну вот, я готов слушать, но имей в виду – не долго. Даже с этим выражением лица ты чересчур соблазнительна.

Слишком велико было искушение поддаться этому его уверенному тону, прильнуть, раствориться – в общем, делать все то, о чем я мечтала и к чему стремилась все эти бесконечно долгие дни разлуки.

Но я понимала, что делать этого нельзя.

Аманда. Отвратительная женщина, которая мне не приятна, злобная ведьма, которая позволила себя убить, чтобы передать мне нечто важное. А еще сотни и тысячи таких, как она. Или нет, пора уже признать это: таких, как я.

Каковы бы ни были мои чувства к королю, я здесь не ради него. Во всяком случае не только ради него.

– Это правда, что вы убивали ведьм? – спросила я.