Ты — моя тайна

Я проверяла себя. Представляла, что у меня есть маленький кирпичный домик, и я каждым вечером возвращаюсь к одному и тому же человеку, готовлю ужин, оплачиваю счета… Нет, это не по мне. Слишком степенно. Слишком обычно. Люди застревают во всем этом, и остается всего два выхода: либо оба в конце концов смиряются друг с другом, либо кто-то один просыпается однажды утром и замечает, что вторая половина кровати пуста, а к спинке прикреплена записка со спутанными извинениями, и он понимает, что часть его существа исчезла, словно в спешке ее случайно упаковала сбежавшая вторая половинка, вместе с зубной щеткой и носком.

Итак, я не завидовала. Даже чуть-чуть.

Высокомерно, не так ли? Как будто я умаляла то, что смогли найти мои подруги. Но это не так. Я просто хотела…

Я не знала, чего я хотела. Я не понимала, что означала эта ноющая боль внутри, но каждый раз, появляясь, она напоминала мне о походе в мою любимую кофейню, когда я была голодна и мне хотелось чего-то сладкого, но я смотрела на витрину, заставленную выпечкой и кексами, и понимала, что ничего из этого не хочу. Все было каким-то не таким.

Я проводила инвентаризацию шляп и аксессуаров для волос, когда раздался стук по стеклу. Сначала я почти не заметила его, подумав, что это всего лишь дождь, но потом поняла, что даже лондонский дождь не может быть так настойчив.

Я все равно не обратила на него внимания. Честно! Было уже больше семи. И табличка «Закрыто» на двери тоже не была шуткой. Но, зная наше поколение, которое привыкло к Интернету и возможности получить все по одному клику, я понимала — этого явно недостаточно для потенциальных покупателей.

Я постаралась не покачивать бедрами, идя к двери. Это сейчас не поможет.

Прямо над табличкой «Закрыто» я увидела пару глаз и неряшливые каштановые волосы, но я не могла понять, кто это, потому что мужчина приложил руку ко лбу, закрывая глаза от дождя и пытаясь заглянуть внутрь магазина. Отлично. Один из моих несчастных воздыхателей, как их называла Дженни, снова начал меня преследовать.

Но тут он заметил, что я иду к нему, убрал руку от лица и сделал шаг назад. Даже в полумраке искусственного света я узнала его широкую улыбку. И даже увидела ямочки на его щеках.

— Адам! — воскликнула я и бросилась открывать дверь.

Да, это был Адам. Он стоял под дождем, его глаза блестели, в вытянутой руке он держал белый пакет.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, затаскивая его внутрь. — Я думала, ты где-то далеко в джунглях.

— Я там был, — сказал он, отстраняясь от меня. — Но я вернулся.

Улыбка стала еще шире, отражаясь в его темно-карих глазах. Именно такая улыбка заставляла половину моих незамужних подруг умолять меня организовать им свидание с ним, а вторая половина просто теряла самообладание и бормотала что-то вроде «растаявший шоколад» и «иди к мамочке».

Я провела Адама в офис «Сундучка Корины», и, когда он вошел, я почувствовала восхитительный аромат теплых специй.

— Ты принес китайскую еду!

Он кивнул и поставил пакет на середину стола.

— Я позвонил Элис, и она сказала мне, что ты здесь, занимаешься инвентаризацией. Я подумал, сейчас ты уже, наверное, умираешь от голода.

Адам Конрад был одним из моих самых любимых людей во всем мире. И не только потому, что у него, казалось, есть какой-то встроенный радар, благодаря которому он появлялся с готовой едой в тот момент, когда я больше всего в ней нуждалась. Более того, это всегда была именно та еда, которую я хотела. Он никогда не приносил индийскую еду, когда я хотела пиццу, или кебаб, когда мне больше всего хотелось чего-нибудь тайского. Интересно, как ему это удается? Это дар. Настоящий.

Глаза Адама расширились, когда я достала с полки ярко-розовую плетеную корзинку для пикника.

— Маргаритки или розы? — спросила я, показывая на тарелки с узором.

Адам сморщил нос. Улыбка не сходила с его лица с тех самых пор, как он заметил меня в глубине магазина, но сейчас она на мгновение превратилась в гримасу, а потом снова вернулась на свое место. Иногда мне казалось, что его лицо сделано из резины. Нормальный человек не может так много улыбаться.

— Мы не можем просто поесть из картонной коробки? — с надеждой спросил он.

Я покачала головой, и он плюхнулся на старый диван, стоящий у противоположной стены нашей служебки-офиса, и в шутку закрыл глаза руками в знак отчаяния:

— Выбирай сама. Мне ту, которая, по твоему мнению, в меньшей степени повредит моей мужественности.

Я фыркнула.

— Я дам тебе маргаритки, — сказала я с озорным блеском в глазах.

Он лишь приподнял брови и улыбнулся еще шире. И так всегда с Адамом — его невозможно разозлить. Не важно, как далеко я могу зайти, он всегда остается спокойным и невозмутимым. Сначала меня это очень раздражало, и я несколько лет пыталась зажечь его фитиль — поверьте мне, я несколько лет только и пыталась, что сделать это, — но сейчас я очень благодарна ему за его добродушие. Я понимаю, со мной бывает очень трудно, и знаю, что друг, который готов терпеть меня двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, — это подарок свыше.