Ты — моя зависимость

Ночь была удушающей. Я плохо спала, плохо спал и Аман, так же слышала возню в соседней комнате, где была Арина с Анной. А еще меня терзали какие-то плохие предчувствия. Смотря перед собой, размышляла над иронией судьбы. Кто мог подумать, что я буду жить под одной крышей с любовницей мужа??? Хотя если закрыть глаза на некоторые момента, можно было представить, что она вторая жена, мы могли жить раздельно иль вместе, но нам бы все равно пришлось делить одного мужчину на двоих, рожать от него детей и молиться за него. Арина переживала, она пыталась делать вид, что ее нисколько не трогает судьба Саида, но каждый раз вздрагивала, если звонил телефон, каждый раз глаза наполнялись надеждой услышать его голос. Она его любила. Любила настолько сильно, что готова была соврать самой себе в том, что испытывает эти чувства к нему. Она была похожа на маленькую девочку, которую оставили в неизвестности, и если я в целом понимала, что сейчас творится в России, то Арина даже не подозревала, сколько крови сейчас лилось дома. Она приглядывалась к Азамату. Из всех детей только он смотрел на нее со знакомым прищуром. Не сразу я догадалась, что в нем она хотела увидеть Саида. Пару раз замечала, когда ее рука тянулась к его волосам, но на полпути замирала, а когда он оборачивался сконфуженно улыбалась и уходила. А он смотрел ей вслед отцовским взглядом, немного иронии, немного холодности и бешенных огоньков. Слышала, как она разговаривала с Анной, говорила о том, что папа будет рад увидеть ее улыбку, увидеть достижения, которые произошли в его отсутствие. Что творилось с Ариной ночью, одной ей было известно, утром она всегда появлялась с улыбкой, готовой всех детей развлекать, помогать мне по хозяйству и иногда на секунду зависать в пространстве, натыкаясь взглядом на свою татуировку. Когда впервые увидела эти две буквы, переплетные между собой, я поняла, что видела подобное. И потом до меня дошло, что в другом стиле, но тоже самое было и у Саида на запястье. Я несколько дней не могла смотреть Арине в лицо, не могла справиться с обуревавшей меня ревностью, которая толкала на необдуманные поступки. И если для нее это ничего не значило, то мне было все понятно в отношении мужа. Он выделил Арину в своем сердце, он не просто так выбил себе буквы ради каких-то целей, для этого мог придумать что-то замысловатое, как узоры на плече, он выбил ее в себе навсегда.

В пять утра я все же встала. Была полностью разбитой от бессонной ночи, но валяться в кровати, когда нужно было всех накормить, да заняться домашними делами времени не было. Вздрогнула, когда обнаружила в гостиной Ахмета Рамзановича. Плохие предчувствие вновь вернулись в сто кратном размере. Он обернулся ко мне и его потухший взгляд был красноречивее всех слов. Я была с детства приучена к тому, что плохие новости могут войти в дом в любую минуту. Я чувствовала себя человеком, который шел по канатной дороге и внезапно все оборвалось. Я летела в пропасть. Я летела в темную, непроглядную тьму, но я была подготовлена к тому, что из этой тьмы придется самостоятельно подниматься, придется жить вопреки. И во мне не было того радостного чувства, от осознания, что его больше нет… Я не чувствовала себя свободной, нет, скорей всего поняла, что чувствую себя потерянной, брошенной. Я пожалела, что кричала ему в лицо о своем желании быть свободной, я корила себя за то, что вместо любви, я истощала обиду, не понимание, я злилась на все его поступки. Это теперь казалось таким глупым, таким ничтожным, таким мелочным…

— Доброе утро! — раздался звонкий голос Арины. Быстро заморгала, направляясь на кухню. О том, как переживет эта девушка такую новость, было сложно предугадать. Я не прислушивалась к разговору, механически доставала продукты для завтрака, что-то взбивала, что-то варила, что-то заваривала, но все было на автомате, все было мимо меня. Внезапный душераздирающий крик вывел меня из вакуума своего безразличия. Безразличие- защитная реакция моего сознания, позволяло не в пасть в истерику, держаться на плаву сознания. Но крик Арины снес все защитные барьеры, я вбежала в гостиную.

Ахмет Рамзанович держал ее на весу, белокурая голова безвольно свисала, как и руки.

— Армина, воды и нашатырь! — приказал старший Каюм. Пока мы суетились вокруг Арины, проснулись дети, они с любопытством наблюдала за представлением в их понимании.

Арина пришла в себя, попыталась вскочить на ноги, но зашаталась, села в кресло. И тут ее накрыло, она разрыдалась, она просто зашлась в истерике, спрятав лицо в ладонях, в волосах. Пришлось шикнуть на мальчишек, чтобы они ушли в комнату, включили себе мультики.

— Арина, — поднесла ей стакан с водой. Она подняла на меня глаза, и я вздрогнула. На меня смотрела смертельно раненная лань с большими глазами, она понимала, что спасти ее некому. — Жизнь продолжается!