Ты - Моё Море

Лора не ожидала. Она совершенно не была готова к встрече с Анатолием Ткачом. Попыталась вновь при виде его воспользоваться своим излюбленным рабочим способом и мысленно оказаться на берегу моря. Только у нее не вышло. Точнее, Вадик не позволил. Он… ЗАЩИТИЛ ее! От отца! За Лору вступался, наверное, только Егор, обычно только словесно. Однако перед диктаторским напором Анатолия Валерьевича Лаврентьев сжимался и пятился назад. Отец Лоры обладал каким-то магическим действием на людей. Его боялись все. Он мог ничего не говорить, просто молчать, но от его вида у людей начинали трястись поджилки.

А Северов… Всю дорогу домой Лора пребывала в немом шоке. Ее никто не защищал. Никогда. Физически тем более. Стыдно признать, но она уже была готова к очередному избиению, только чтобы он ее оставил в покое на следующие десять лет. Приучил все же ее Анатолий Ткач, как безропотную собачку Павлова. Идиотская реакция ее идиотской психики на его надменный до печенок и пробирающий до костей голос, на его жесткий взгляд полного превосходства, которые обещали адские муки, на его худые жилистые руки, словно отбойный молоток, наносящие точечные мощные удары. Если бы не Вадик, Лора бы… вновь стерпела. Молчала, стойко сносила бы жестокие побои и терпела. Даже не пыталась бы вырваться, потому как знала ― бесполезно.

Бетонно-непробиваемый Северов во второй раз ее защитил. Вадик сделал это так естественно, будто само собой разумеющееся! Она смотрела на лежащее на полу светило медицинских наук с разбитым кровоточащим носом и думала о том, что против Северова этот ранее казавшийся страшным человек, выглядел настолько жалким и беспомощным. Обманчивое чувство. Нельзя поддаваться.

— Он отомстит, Вадик, — сказала Лора, нарушая тяжелое молчание в машине. ― Он не простит тебе своего унижения. Он очень злопамятный и коварный. Я его хорошо изучила. Он обязательно отомстит.

— П..здец, я уже трясусь! — возмутился Северов. — Ты реально думаешь, я испугаюсь какого-то сраного докторишку?

— Он не доктор, он — ученый… — уточнила Лора.

— Он — покойник, — решительно заявил он.

— Ты не убьешь его! ― взвизгнула обеспокоенная Лора, — Вадик… не убивай его! Бог ему судья. Но не убивай его, пожалуйста. Мама не переживет. Я… он мой отец, Вадик. У меня другого нет…

— Как ты меня достала, Рыжик, со своей христианской херью: этого не убивай, того не бей, сюда не тронь! П. здец, просто! Тоже мне, нашла всепрощающего Христа! — ругался Вадик, выходя из машины. Он обогнул ее и открыл Лоре дверь. Только поставив ногу на землю и оперевшись на поданную ей руку, Лора скривилась от невыносимой боли в колене. Все-таки каблуки ― не ее вариант. — Что такое?

— Мне нельзя долго на каблуках. Травма. Болит сильно.

— Так какого хрена нацепила тогда? — рявкнул на нее Северов.

— Тебе понравиться хотела! У нас же типо свиданье! — зло выкрикнула Лора. Как же он ее бесит! Что он на нее вечно орет?! Северов молча уставился на нее как тупой олень, пока она, прихрамывая, пыталась доковылять на высоких каблуках до входной двери. А потом, чертыхнулся сквозь зубы и поднял ее на руки. Лора снова ошалело уставилась на его хмурое недовольное лицо. На руках Лору не носили. Никто. Никогда. Кроме Вадика. Поднимает ее в легкую, как мешок картошки, и тащит в свою пещеру. Она была уверена: если бы мог, на цепь посадил.

Северов принес ее в гостиную и усадил на диван. Потом присел на корточки перед ней и стал расстегивать сапоги. Сняв с нее обувь, отшвырнул в сторону.

— Выкинь эту бабскую хрень из головы! Еще раз увижу тебя на каблуках, придушу, Лора, я серьезно! — ругался Вадик. Потом Северов принес мазь, которую прописал Кирилл для ее больной ноги. Выдавил из тюбика часть и стал бережно втирать бесцветную жижу в травмированное колено. Лора же, не мигая, таращилась на него и не могла произнести ни звука. Даже дышать перестала, размышляя о том, кто из них теперь тупой безмолвный олень?!

Она подумала, что сейчас они напоминают двух стариков, которые посменно ухаживают друг за другом, пока кто-то из них болеет. Лора четко увидела идиллическую картину перед глазами: пожилая она, вот этот самый дом, старый лысый Северов с лицом, покрытым морщинами, и кот. Для полноты образов не хватало только собаки. И детей. Лора испугалась.

Вадик, словно прочитав ее мысли, глядя на нее в упор и ослепляя своим бирюзовым оттенком глаз, вдруг со всей решимостью заявил:

— Я готов. С тобой. Одной. До победы.

— Вадик… — промямлила испуганная Лора, которая с молниеносной скоростью рассчитала, за сколько секунд она доберется до кроссовок, находящихся в шкафу на втором этаже спальни, и сколько ей понадобится времени, чтобы разгромить к чертям собачьим систему “умного дома” во второй раз и суметь сбежать. Желательно ― очень далеко. Так, чтобы никогда не нашел.

— Че?

— Я… — она не знала, что ему ответить. К горлу подкатывала обжигающая паника. ― Я… ты пойми меня, пожалуйста. Я не хочу ничего решать. Не сейчас, ладно? Не требуй от меня ответа. Не надо. Прошу тебя.