Ты можешь больше! Победитель тот, кто знает, что делать с неудачей

Наши переживания – это послания для нас самих: «А мне точно туда нужно?» Ведь если зрить в корень, то эмоции и ощущения были даны нам природой для того, чтобы мы точно знали, движемся мы к своим потребностям или нет. Если мы идем в правильном направлении – эмоции имеют знак плюс. Если в противоположном – минус. Впоследствии из-за дифференциации самих потребностей и из-за количества ситуаций, в которые мы попадали на нашем пути, спектр наших эмоций сильно расширился.

Так вот: о чем нам говорит наша лень, если за ней не стоит ни страх ошибки и неуспеха, ни самоедство?

Да! Именно об этом: «Тебе туда не надо!» И в этом-то парадокс, потому что не страх или неуверенность, а именно лень посылает нам сигнал о том, что это не наш путь. И это важное послание. Если обычно весьма энергичный человек сетует, что именно лень или слабоволие не дают ему начать действовать после принятого решения или сделанного выбора, то почти всегда имеет смысл задать ему вопрос: «А ты точно этого хочешь?» Или даже так: «А это точно твой выбор?»

Достаточно часто бывает, что умная и настроенная на социальные ожидания и оценки голова вступает в конфликт с сердцем, которое точно знает, что нам по душе, а что нет. Оно и одерживает победу, используя лень как единственно верное орудие.

Вот так и проваливается большинство попыток «новой жизни» с понедельника или с Нового года. Получается, что от «новой», но не нашей жизни нас спасает именно лень.[2]

Про призвание

Процесс выбора практически всегда так или иначе сопровождает вопрос определения своего призвания. Тот случай, когда отсутствие ответа на этот вопрос служит всего лишь поводом, чтобы этот выбор не делать, мы рассматривать не будем – неинтересно.

Интересна же та ситуация, когда этот вопрос звучит вполне искренне. И тогда в нем можно выделить два аспекта.

Вот первый из них.

Я много работала с детьми, подростками и даже взрослыми людьми, а также наблюдала процесс самоопределения у своих детей и у себя самой. Я точно знаю, что есть те, у кого этот вопрос решается просто. Иногда этому способствует удача, когда социальные ожидания и внимание родителей к способностям ребенка чудом совпадают с самими способностями.

В мое время мальчикам, которые были физически развиты, с радостью занимались борьбой, бодибилдингом или имели математические способности, жилось намного проще, чем мальчикам тонкокостным и болезненным, с невысоким ростом, близорукостью и плоскостопием, тем, кто играл в шахматы, любил поэзию и философию, был гуманитарием или, не дай бог, имел творческие способности.

При этом среди девочек наиболее популярными оказывались те, кто имел тонкую талию, светлые глаза и волосы. Да, к этому можно еще добавить склонность к гуманитарным наукам, занятия танцами, фигурным катанием и художественной гимнастикой (надо сказать, что в свое время со всеми этими стереотипами столкнулась и я, не получив ничего, кроме горечи от неудач).

В этом плане западное общество намного терпимее относится к спорной взаимосвязи гендера и таланта. Но даже сейчас, когда интерес подростка к «нетипичным» для его пола занятиям стал реже подвергаться резким социальным оценкам, в учебной части гуманитарного факультета МГУ, где учится моя дочь (заядлая футболистка и профессиональная охотница), я вполне могу услышать: «В наше время, Машенька, у студенток психфака считалось хорошим тоном иметь освобождение от физкультуры…» Поджатые губы и сочувственный взгляд намекают, что новое поколение далеко ушло от славных традиций культурного прошлого и тех прекрасных времен, когда девушка, учащаяся в МГУ, и помыслить не могла о футболе или о том, чтобы бродить с собаками и ружьем по полям, стреляя дичь.

Получается, одни из нас достаточно рано начинают слышать свой внутренний голос и следуют своему призванию, а другие всю жизнь ищут ответ на этот вопрос, будучи в плену стереотипов и социальных ожиданий. Одно важно: искать нужно искренне и упорно.

Еще пример: в одном уважаемом мною московском социальном учреждении предоставляют отличную и профессионально выстроенную услугу – прохождение профориентационных тестов. Перед ее запуском был собран огромный массив данных, тщательно проверенных на валидность, надежность, репрезентативность и достоверность в лучших традициях научного подхода. И когда консультативный центр начал работу, туда пришли не подростки 14–15 лет, а… да-да, тридцатилетние и даже сорокалетние! То есть и подростки, конечно, пришли, но и целая армия достаточно взрослых людей тоже решила узнать, кем им быть.

Здесь вот что важно: никто не даст нам справку о том, в чем заключается наше призвание и в какой сфере прячется наш талант. Честно говоря, мне даже не нравится постановка вопроса в таком виде – дескать, мне еще надо найти свое призвание, оценить свои способности, и вот тогда…

Нет, это не значит, что его не нужно искать! Я и сама несколько раз достаточно радикально меняла сферу деятельности. И происходило это именно потому, что я действительно искала себя.